V.S. - Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии)

Примерно часов в пятнадцать тридцать я шёл в канцелярию по гражданским делам, а в этот момент через турникет проходной, показывая открытое удостоверение приставам, шёл тот красавец-адвокат, которого я видел на уголовном процессе примерно месяц назад. Мы встретились глазами и, я понял, что он меня тоже узнал. «Здравствуйте», – промолвил я. «Здравствуйте», – ответил адвокат. Он был одет примерно так же как тогда, – в меру облегающие джинсы, рубашка, сверху куртка из мягкой тонкой кожи похожая на мотоциклетную, только более интеллигентная, на ногах – винтажные туфли. Его манеры были мягкие и какие-то по-женски принуждённые, от лицезрения того, как он держался, возникало ощущение как от прикосновения к шёлку или кашемиру. Этот принц точно бы понравился Эн. Может их познакомить, ха-ха… Наверное, к нему бы я точно не ревновал Эн. Да-да, – не чета тем придуркам, которые у неё были; мда, – продолжал я анализировать предыдущую мысль, небо и земля прямо. Моё настроение улучшилось, – если существуют такие красивые люди, то жизнь имеет смысл, даже если этот смысл в понимании того, что есть только мгновение совершенства и, если ты его застал и осознал, то можешь считаться спасённым, что бы это слово ни обозначало; спасён от небытия, спасён от повседневности, спасён от надоевшего себя.

В двадцать один тридцать я ехал в сторону дома, сзади сидела девушка-пассажир. Почти все люди, которых я вёз в это время, возвращались с работы и большинство из них были настроены на философский лад, все хотели поговорить, а точнее все хотели, чтобы их кто-нибудь выслушал. Я знал, что выслушивание чужих историй – часть работы таксиста, поэтому был заранее к этому готов. Девушка рассказывала про своего парня, о том, что их отношениям подходит конец и, задав мне какой-то личный вопрос, не подождав ответа, продолжила говорить о своём.

Глава 22

Я помогаю копать ему яму. Через какое-то время я понимаю, что это могила для него самого. Сейчас он ляжет спать в последний раз, а утром мы его похороним в этой самой яме, которую он сейчас с моей помощью копает. Мне жалко его, я всегда считал его хорошим человеком и, внутри своего сознания, благодарил за то, что он тратит свою жизнь на мою маму. Работа закончена, он уходит спать. Опираюсь на лопату, провожаю взглядом. Я тихо плачу. Откуда-то берётся уверенность, что мы увидимся на другом свете.

Просыпаюсь. Суббота. Я проспал до пяти часов вечера. Завтрако-ужинаю. Ругаюсь с мамой:

– Ты знаешь, что «телевизор – это просто маленькое прозрачное окошко в трубе духовного мусоропровода. Ты всю жизнь загипнотизировано смотришь на бесконечный поток помоев, ощущая себя живой только тогда, когда узнаёшь банку от знакомых консервов».

– Ты постоянно мать оскорбляешь. Как тебе не стыдно…

– А ты постоянно о себе в третьем лице говоришь! Совсем ку-ку?!

– Я молюсь… Молюсь, чтобы не стать свидетелем того, как Бог тебя накажет.

– Я бы посмотрел на твою рожу, если бы я при тебе вышиб себе мозги. Ты бы, наверное, знатно пересралась!

Переписываюсь, якобы глубокими мыслями с Аркадием: «Я рад, что не взгромоздил на себя ответственность за других людей. Рад, что у меня нет ни жены, ни детей. В этом мире я отвечаю только за своё туловище, а это где-то шестьдесят килограмм веса, в фунтах даже не знаю сколько…»

Смотрю старинный фильм с Брандо. Снова пишу Аркадию: «Голливудские фильмы про Конец Света захлестнули экран (моего компьютера), шутливые и серьёзные. А что если КС и вправду будет!». Примерно через час Аркадий пишет: «Не будет». Я отвечаю: «Ну-ну, голубчик, не будьте таким пессимистом, надо надеяться… надо надеяться…» Каждый сукин сын, понабравший кредитов, надеется, что упавший астероид или вспышка на солнце спишет долги. Аркадий пишет: «Хочу жить в роскоши». Я отвечаю: «Хочу жить».

Заглянул в клетку к дурачкам на палочках. Последнюю газету они уже «прочитали», я начал стелить им новую. «Вот вам раздел политических новостей республики, – насрите на лицо местного политика; я слышал, что эти граждане любят подобные забавы». У Кеши с Сашей разница в возрасте, по человеческим меркам, больше чем у Чаплина с его последней женой. Мне понравилось это образное сравнение. Я настроился на художественно-оптимистический лад. Позвонил Тони. Встретились с ним около подъезда. Тони рассказывал какую-то хохму:

– Короче, мы притормаживаем, и я спрашиваю: «Куда?» Он мне: «До центра», я: «Сколько?», этот мужик: «Сто, ёпте!» А Стронг такой: «Что ещё за валюта такая «Ёпте»? Северокорейская, что-ли? У нас рубли в ходу…»