Сен Сейно Весто - Сумерки эндемиков. Сборник фантастики

Насколько можно было судить чуть позже, внешне на клеточном уровне регрессирующее явление выглядело как нарушение стандартного правила скелетных мышц, которым определяется продолжительность жизни организма и тонус его общей жизнеспособности. Клетка, развиваясь, запасает больше энергии, чем тратит, здесь же обычная механика напоминала сбой, словно нормальная здоровая клетка переставала быть нормальной и здоровой, теряя некую точку опоры и принимаясь кидаться в крайности. По одним сведениям, рост клетки практически полностью прекращался, как будто весь организм вдруг разом лишался двигательной активности, а питательные вещества поступали в организм с перебоями. Так как для накопления энергии организмом необходима его активность, при опасном недостатке последней происходит цепная реакция энергетического голодания клеток – примерно то, что можно было наблюдать в метаболизме женского организма. Если в живой развивающейся системе усвоение веществ и энергии преобладает над распадом этих веществ и выделением тепла, а энергетический фонд приобретается, то в случае женского организма напротив, процесс катаболизма превосходил анаболизм, в клеточной структуре накапливались разрушения, энергетический фонд истощался, все начинали жить мрачными предчувствиями надвигавшегося катаклизма. Живая структура будто попадала в состояние угнетения патологическим стрессом, что рано или поздно отражалось на его развитии. Застойные явления в клетках приводили к ситуации, словно организм медленно выгорал в состоянии паралича.

По другим сведениям, клетка попросту разрушалась в ходе отравления продуктами собственной жизнедеятельности. Кровь, как известно, среда, окружающая клетку, от которой ее отделяет соединительная ткань. Как следствие систематического и бесконтрольного переедания нормальный обмен с окружающей средой нарушается: поверхность клетки и сама клеточная масса растут с разной скоростью – в результате ненормально быстрого увеличения клеточной массы в клетках скапливались продукты распада. Самое удивительное здесь другое. Один и тот же разрушительный механизм мог срабатывать и в организме женщины, до конца своих дней служившей едва ли не образцом умеренности, непримиримой сдержанности во всем и чуть ли не верхом ортодоксального стоицизма. Сосед сам вряд ли точно знал, что это такое, но не иначе, такое положение можно было объяснить чем-то вроде мистического наследного проклятья далеко не бесследно ушедших веков.

Женская живая структура в результате обвального старения тратила едва ли не до половины всей энергии только на восстановление энергетического фонда. О каком-то нормальном функционировании жизненно важных органов и использовании накопленной потенциальной энергии речь не шла. Таким образом, что-то в самом преддверии 19 – не далее 23 лет, практически сразу после появления на свет первого ребенка, соединительная ткань клетки женского организма увеличивалась в такой мере, что остальное уже было лишь вопросом времени и нескольких технических деталей. Через такую преграду обмен в кровь продуктов распада становился невозможен, в свою очередь закрывался доступ к кислороду в крови, клетка элементарно задыхалась. Такое, естественно, наблюдалось и раньше, непонятно только, почему сейчас это происходило так стремительно. Все в конечном счете заканчивалось необратимыми разрушениями генетической структуры клетки, и дальше энтропия лишь доедала еще живой организм, но уже безостановочно падавший в старость.

Конечно, на ум тут первым делом должны были приходить невольные сравнения с необходимостью поддержания баланса в природе и всякие аналогии вплоть до подвешенного где-то исполинского вселенского топора, что, будучи раз неосторожно сдвинутым с места, начинал со свистом неторопливо отсекать все лишнее по принципу общекосмического неусложнения сущего; потом, вполголоса и ни на кого не глядя, пробовали еще из соображений научной достоверности говорить насчет видового отбора, как если бы с его точки зрения надобность в женщине отпадала, поскольку функция биовоспроизводства уже вроде как выполнялась вполне и обеспечивалась смена поколений: зато она не обеспечивалась при неслыханно зажившейся мужской популяции.

Именно это положение позднее использовалось женщинами как обвинение, что мужчины своим не имеющим чувства меры и совести геронтогенезом нарушили изначально заданное равновесие демографического статуса, которое теперь почему-то выполняется в одностороннем порядке. «И что нам теперь – прикажете застрелиться?» – довольно агрессивно осведомлялась сильная половина планеты, явно не без некоторого смущения. То есть суть разночтений предлагалась их секцией оппозиции в том ключе, что общая продолжительность жизни всего вида в рамках поколения – величина как бы всегда постоянная, материя крайне тонкая и совсем не приспособленная к резким движениям, так что, увеличивая продолжительность жизни, мужчины сделали это за их, беззащитных перед произволом, женщин, счет. На что мужчины в свою очередь мрачно огрызались с тем содержанием, что а какого черта женщины взялись созревать так рано, ну чего им не терпелось и не сиделось на месте, все же остальное только закономерный результат, и не надо в исключительно женской манере подменять причины и следствия.