Валентин Беляков - Средостение

Сейчас Каин уже смирился с жизнью без прошлого, по крайней мере, внешне. Разумеется, сразу после «появления на свет» было не так…

– К-какого чёрта… – пробормотал человек, очнувшись и постепенно осознавая своё положение.

Он лежал на спине, посреди улицы, прямо в глаза влажно светили фонари, как два огромных оранжевых глаза. Человек растерянно поморгал и сел, опираясь ладонью на асфальт и ощущая его сырость и холод. Попытавшись встать, он потерпел неудачу: тело казалось несуразно большим, непропорциональным, словно чужое, поднимало голову слишком высоко над землёй. Сидя и тяжело переводя дух, человек оглядел себя: длинные ноги в кроссовках и чёрных джинсах, мокрых сзади от лежания на асфальте. Чёрно-красная осенняя куртка, под которой угадывалось довольно стройное тело.

– Я мужчина, – неуверенно пробормотал он, после чего придирчиво разглядел гладкие, но немного жилистые руки и ощупал лицо.

– Я молод, – сделал вывод он. Это было уже кое-что. И всё же слишком мало. Ему до ужаса захотелось посмотреться в зеркало в надежде, что вид собственного лица рассеет наваждение, поможет вспомнить, кто он…

Но тут из переулка справа и позади, куда не доходил рыжий свет фонарей, послышалась какая-то возня. Затем голоса, резкий испуганный вскрик, глухой удар…

– Подождите! – взмолился парень, вскакивая. Всё ещё с трудом управляя своим телом, он побежал на звук. – Вам помочь? Вы не знаете, как я…

Когда он добежал до переулка и глаза привыкли к мокрой бархатной темноте, там уже никого не было: лишь отзвук бега замирал вдали. Парень определил, что убегает один или двое, но не стал их преследовать и пытаться что-либо выяснить, а наоборот, отступил, внезапно испугавшись мрака, который словно олицетворял его нынешнее состояние. Отступил от чего-то тёмного и бесформенного, неподвижно лежавшего у стены.

Вернувшись в освещённое пятно, он заметил какую-то книжечку, выпавшую, по-видимому, из кармана куртки.

– Паспорт… Было бы не круто, если бы я его сейчас потерял, – вздохнул молодой человек и с жадностью вгляделся в страницы. Мешало два слоя влаги: паспорт успел промокнуть, валяясь на асфальте, и в глазах у парня стояли слёзы. Буквы дрожали и плыли, как живые.

– Каин Янс… Ясн… Так, значит, меня зовут Каин. Но кто я?!

Он взглянул на тёмные дома испуганно и требовательно. И тут Каина осенило: он пошарил по карманам и нашёл мобильный телефон. Надежда быстро сменилась жестоким разочарованием: в памяти мобильника не оказалось ни одного номера, никаких заметок или профилей в социальных сетях. Каин ощутил панику и жгучий информационный голод, если можно так охарактеризовать это чувство. По онлайн-карте определил своё местоположение, ближайшую больницу и пошёл сдаваться. Он чувствовал себя очень больным, хоть и не телом.

В больнице Каина осмотрели, а потом направили в другую клинику на реабилитацию, где он пробыл несколько недель. Там ему пытались помочь, ища информацию о его жизни до нынешнего дня, проводя обследования и лечение. Но ни психотерапия, ни медикаменты, ни процедуры не смогли помочь ему вспомнить, хотя рентген, МРТ мозга и анализы показывали полное отсутствие травм. Каин был здоров. Ему было одновременно двадцать три года и всего двадцать три дня, когда он вышел из больницы. Лечащий врач и медсёстры, которые ухаживали за молодым человеком, просили связаться с ними, если состояние ухудшится или он, наоборот, вспомнит что-нибудь. Некоторые предлагали помочь освоиться в «новом мире» – наивной и добродушной манерой Каин располагал к себе. Хотя иногда у него бывали периоды задумчивости, граничившей с апатией, и приступы необоснованного раздражения, которое он сдерживал с трудом. Тем не менее, мягкое, почти детское выражение, проглядывавшее сквозь заострённые черты лица, и непослушная шапка пушистых каштановых волос делали его тем ещё очаровашкой.

Для начала, разумеется, Каин отправился в квартиру, которая по документам являлась его жилищем. Сделать это ему посоветовали ещё в больнице. Вид современного многоэтажного дома, одного из многих, не пробудил в душе никаких воспоминаний, а при входе в квартиру ещё одна призрачная надежда рассеялась. Каин мечтал, чтобы в доме оказался ещё кто-нибудь: его родители, девушка или приятель, поэтому даже позвонил в дверь, не спеша воспользоваться собственными, найденными в кармане джинсов, ключами. Томительные секунды тянулись одна за другой, и, в конце концов, парень со вздохом отпер дверь. Как он и боялся, квартира оказалась незнакомой.