Виктор Каннинг - Письма Скорпиона

Между рядами яблонь нашлась ровная дорожка, и Джордж попробовал погонять по ней мячи. Оставшись недовольным результатом, он закурил, прилег под дерево и решил, что день сегодня выдался замечательный. Вспомнил, как в детстве объедался недозрелыми яблоками из этого сада, поразмыслил о крупной жирной форели, которая притаилась в реке под мостом. Замечательно! Все просто замечательно! Так всегда бывало в первые две недели его возвращения.

В тот день Джордж увиделся с профессором только за ужином. Миссис Дин не было, мужчины трапезничали вдвоем, и Константайну все время казалось, что с профессором что-то случилось: тот был заметно веселее обычного.

Ему было за шестьдесят, он почти облысел – тощий застенчивый старикан из тех, кто как будто ни разу в жизни голоса не повысил. Если бы не жена, он давно бы зачах в какой-нибудь заводи. Джордж любил их обоих. После гибели отца они заботились о нем, относились как к сыну. «Жаль, – подумал он, – что я их так редко вижу».

Когда горничная убрала приборы, профессор вынул из буфета графин с портвейном. После первого же глотка Джордж в изумлении поднял брови. Это был «Уорре» урожая 1927 года, во всей Англии его оставалось не больше полдюжины бутылок.

– Что празднуем? – спросил с недоумением Константайн.

Профессор снял очки и протер стекла концом скатерти. Вернув их на место и негромко крякнув, ответил:

– Надеюсь, я прав. Весь день думаю только об этом. Но, увы, ничего не могу рассказать Люси.

Джордж, давно знакомый с привычкой профессора сначала говорить вслух с самим собой, а уж потом объяснять свои мысли собеседнику, сказал:

– Мне все ясно как Божий день, сэр.

– Как это похоже на тебя, Джордж, – улыбнулся профессор. – Стремишься к самой сути, да поскорее. Впрочем, ничего плохого в этом нет. Видишь ли, Джордж… Моей душе только что дали передышку. После долгих лет мрачной тюрьмы.

– Как интересно! И за что же она туда угодила? Профессор наполнил рюмку, держа графин за горлышко тонкой и хрупкой, словно фарфоровой, рукой.

– За что? – он усмехнулся. – За наивность, романтическую наивность и неопытность.

Джордж молчал, поигрывая рюмкой. Профессор вздохнул, достал из кармана конверт и протянул его Константайну со словами:

– Прочти. Из всех моих друзей ты единственный, с кем я могу поделиться. К тому же ты, возможно, в состоянии избавить меня от беспокойства полностью.

Константайн вытащил из конверта письмо, прочел его и спросил:

– В чем тут дело? Зачем вам ежегодно приплачивать какому-то Скорпиону?

– Теперь уже незачем. В том-то и штука. А раньше приходилось, и продолжалось это так долго, что даже вспоминать неприятно. Видишь ли, Джордж, меня долгие годы шантажировали.

– Шантажировали? Вас?! – От изумления Джордж помимо воли повысил голос.

– Не кричи, голубчик, – осадил его профессор, – горничная, возможно, стоит у самой двери.

– Я просто ушам своим не верю. Чем, черт возьми, вас можно шантажировать? Неужели полиция приезжала к вам сегодня в связи с этим?

– Да. Офицер привез мне письмо, которое ты держишь в руках. Его нашли у человека, попавшего в Лондоне под автобус. Офицер сказал, что это случилось два дня назад. Несчастный умер, не приходя в сознание, в больнице Святого Томаса. В полиции хотят опознать его, а потому посчитали, что, если я расскажу им о содержании письма, это поможет делу. А я сразу узнал и конверт, и шрифт, посему догадался, что там внутри.

– И как вы отделались от полиции?

– Пришлось, увы, солгать. Я заявил, что это анонимка без обратного адреса о статье, которую я напечатал в одном из журналов.

– Но неужели офицер не захотел заглянуть в письмо сам?

– Захотел, однако я сказал, что это личное письмо и опознанию не поможет. А настаивать он был не вправе.

– О погибшем он что-нибудь говорил? – спросил Джордж, вставая и подходя к окну.

– Сказал, что тому было за шестьдесят. У него нашли еще три письма, но полицейский утаил, кому они адресованы. Заметил лишь, что у бедняги обнаружили только одну в полном смысле слова личную вещь – нечто вроде визитки с напечатанным на ней словом «Бьянери» и подписанной внизу чернилами шестеркой.

– Это вам о чем-нибудь говорит?

– Нет. Но главное в другом. И хватит обстреливать меня вопросами, Джордж, ты мешаешь мне добраться до сути. Этот человек шантажировал меня. А теперь я свободен. Ты даже не представляешь, как мне хорошо!

– А вы даже не представляете, как бы мне хотелось добраться до вымогателя раньше автобуса. Эта скотина отделалась, по-моему, слишком легко.