Юрий Викторов - На, Коля, почитай

Бесперебойно и ежедневно свежие метеосводки должны были поступать через базовую метеостанцию в метеослужбы других заинтересованных организаций: морским портам, тресту «Главрыбы», лётчикам полярной авиации. Впервые за всю историю освоения человеком Севера радио смогло сблизить людей, дать им возможность связаться друг с другом через тысячи километров безлюдных территорий.

Егор не терял времени даром и многому научился и многое узнал про Север и его характер. Он был благодарен за заботу и помощь товарищам, с которыми его свела работа на станции. Он с удовольствием ходил с ними на охоту и постигал таинства суровой северной природы. Тогда ему очень помог Ян Теодорович Кренкель, который, несмотря на свою орденоносность, активно участвовал во всех радиоэкспериментах и помогал новичкам в бытовых вопросах. Когда в 1934 году советскому ледорезу впервые в истории удалось пройти от Владивостока до Мурманска Великим североморским путём за одну навигацию, в стране был подъём всеобщего ликования по поводу этого геройского плавания. Егор тогда с гордостью чувствовал свою сопричастность в подготовке этого события.

С улыбкой вспомнив о своих путешествиях, Егор погрузился в обдумывание предстоящих технических проблем, которые придётся решать с техотделом радиозавода. Его сосед по купе, суетливый оптимист, ехавший, как он говорил, «в русский Детройт» на строительство автогиганта в Горьком, всё время предлагал выпить. Егор, который терпеть не мог внезапных застолий, отмахивался от него, по-дружески прося найти кого-нибудь другого.

В вагоне стояла затхлая духота, окна были плотно закрыты, чтобы через них в купе не проникал густой паровозный дым. Сосед всё-таки нашёл компанию где-то в соседних купе, а когда вернулся – плюхнулся на полку и сразу же захрапел. Егор же никак не мог уснуть, полный надежд, он думал о своём недалёком будущем, которое уже не мыслил без своей любимой женщины. Наконец, ему удалось задремать, и под стук колес привиделось, что он, словно старый алхимик, колдуя около жаркой печи, что-то смешивает в ретортах, чтобы получить золото из серого куска свинца, но получалась почему-то большая радиолампа.

Горький, а в недалёком прошлом Нижний Новгород, встретил Егора пасмурным утром. Город производил двоякое впечатление – тихий и купеческий, он очумел от развернувшихся в нём индустриальных строек. Обустроившись в бывшем бараке, когда-то построенном хозяином фабрики для семей рабочих, а теперь наполовину высвобожденном под гостиницу, Егор сразу же направился на завод. В техническом отделе завода, как и в лаборатории Егора, было много молодёжи, с ней он надеялся найти общий язык, увлечь их интересной задачей, чтобы возникла охота поэкспериментировать, творчески подойти к работе.

Партия вовремя уловила порыв молодости, не боящейся никаких барьеров. Она всецело поощряла молодых рационализаторов, стахановцев и прочих энтузиастов, создавая в стране культ науки и техники. Быть молодым учёным, инженером, специалистом стало почётно и престижно. Молодёжь обладала той энергией, которая компенсировала недостаток опыта, а иногда даже знаний, являясь движущей силой смелых идей, которые с её же помощью претворялись в жизнь.

С утра до вечера Егор пропадал то в техническом отделе завода, то на производстве. Цветная металлургическая промышленность только разворачивалась на ассортимент продукции под нужды радиопромышленности. На металлургических заводах набирал обороты выпуск новых материалов, тугоплавких сплавов, драгоценных и редкоземельных металлов, так необходимых для производства радиоламп.

Однако были тёмные пятна и на этом фоне радостного героического труда: всё шло слишком медленно, слишком натужно. Старое огрызалось, чинило препятствия новому и прогрессивному. Как разъясняла газета «Правда», этому способствовали окопавшиеся в верхах ещё неразоблаченные враги советской власти.

«Нет времени ждать, пока с ними разберутся наши доблестные органы… – думал Егор, – сейчас надо комбинировать с тем, что есть в наличии».

Однако решить дело быстро, с наскока – а примерно так рассчитывал Егор – оказалось с его стороны слишком самонадеянно.

Поэтому проблемы не убавлялись, вопросы махом не решались, на всё требовалось время, время, время. Поэтому Егор застрял в Горьком дольше, чем предполагал. Из Москвы приходили грозные окрики Фалеева о бездарно потраченных народных деньгах на его телеграмму о продлении командировки. Пришлось собираться в обратный путь. Так вместо опытной партии радиоламп Егор получил заверенные руководством завода обязательства на изготовление опытной партии радиоламп в следующем квартале, что, при существующих волоките и бюрократизме, было почти победой. Недовольный таким результатом, Егор вернулся в Москву.