Юрий Викторов - На, Коля, почитай

Сейчас Егор мог только бешено им завидовать – как бы он хотел присоединиться к толпе и окунуть разгорячённое тело в прохладную чистую воду Москвы-реки. Но дома у него было важное дело: вечером придёт Ритка, его любимая девушка.

По дороге он зашёл в продовольственный магазин. Теперь, после отмены продуктовых карточек, в обычном магазине уже не по заоблачным ценам появились продукты, которые раньше можно было прибрести только в коммерческих магазинах. Да и зарплату в этом году существенно прибавили, так что можно было и разгуляться.

Егор взял бутылку грузинского вина, копчёной рыбы, дорогой колбасы и, следуя рекламному призыву плакатной девушки, пару банок дальневосточных крабов. Напротив выхода из станции метро «Парк культуры» он свернул на Остоженку и почти сразу попал в Померанцев переулок, где стоял его дом.

Комнату в двухкомнатной коммунальной квартире Егор получил благодаря своей тётке, старой большевичке, заменившей ему рано умерших родителей. Тетка уже ушла в мир иной, но Егор всегда находил время, чтобы прийти на скромную могилу на Ваганьковском кладбище, положить цветы и вспомнить с благодарностью её и своих родителей. Потом он всегда заходил в церковь при кладбище, одну из немногих, не закрытых советской властью. И хотя Егор считал Бога недоказанной пока гипотезой, ему нравился внутренний покой и торжественное убранство храма, которое настраивало на высокие мысли, и он всматривался в закопчённые лики святых, стараясь почувствовать силу стоящей за ними истины. Опасаясь ставить свечки, чтобы не попасть на карандаш какого-нибудь комсомольского атеиста-активиста, Егор про себя благодарил судьбу за то, что он и Рита встретились, что судьба ниспослала ему настоящую любовь.

Дома было хорошо и прохладно. Его соседом по коммунальной квартире был лысоватый мужчина лет пятидесяти, ходивший всё время в сапогах и в военном кителе без знаков различия. Дома его облик не менялся, только сапоги заменялись на растоптанные кожаные тапки.

– Зови меня Николай Николаевич, – представился он при первой встрече, но какого-то более тёплого сближения у них не произошло, да никто к этому и не стремился. Встречаясь, они обыкновенно ограничивались коротким приветствием или пожеланием хорошего дня. Про себя Егор называл своего соседа просто НН.

Сосед приходил домой нечасто, всегда под вечер – видимо, у него где-то была запасная жилплощадь, поэтому Егор прекрасно с ним уживался, единолично и безропотно содержал квартиру в чистоте и порядке и благодарил в душе соседа за своё приятное одиночество. Он любил подумать в домашней тишине о работе, просто почитать или – а это было святое – устроиться у своей радиолюбительской радиостанции и слушать весь мир.

Благодаря соседу в квартире находилась архиполезная вещь – висевший в коридоре домашний телефон, который олицетворял собой невиданное удобство, так как был у москвичей в дефиците. Егор иногда наблюдал, как НН тащит в свою комнату старинные книги, предметы церковного культа, однако никогда не видел, чтобы тот крестился, поэтому он сделал вывод, что сосед просто собирает эти малоценные вещи для интереса. Он простил бы ему не только эту мелкобуржуазную предприимчивость, но ещё и многое другое за возможность пользоваться телефоном.

Егор очень любил этот построенный до революции доходный дом. Отсюда в последний раз, фактически в последний путь, ушёл его любимый поэт – Сергей Есенин. И хотя советская власть его не жаловала, а даже боролась с таким явлением, как есенинщина, это не мешало Егору поражаться стихам гениального поэта. Какая искренняя лирическая любовь к родине, какая прекрасная и трагическая любовь к женщине, какая широта души была в этом печальном русском человеке.

«Надо собираться в командировку в Горький, сам напросился», – подумал Егор.

Позвонила из телефонного автомата Ритка и сказала, что скоро будет. Егор заторопился: ему очень хотелось принять душ, а ещё нужно успеть накрыть на стол. Когда прозвучал дверной звонок, Егор, отмытый от жары, распространяя по коридору прохладную свежесть, пошёл открывать своей любимой Ритке.

Николай Николаевич, когда встречал у соседа Ритку, смотрел на неё оценивающе. Оценка НН, скорее всего, шла по высшей категории, и он всегда говорил:

– Какая ты красивая… Так тебе и надо.

И здесь приходилось всем задумываться, что это было, похвала или предупреждение, а если предупреждение – то о чём?