Софья Эл - Ведьма из прошлого

– Кошмары раз в месяц и отличная интуиция? – снисходительно улыбнулся я. – В кого ни плюнь, у каждого есть что-то особенное.

– Поэтому я и полагала, что все в порядке, – Анна потерла лоб, оставляя красный след своей нервозности, – пока в прошлом месяце не проснулась от того, что мне очень горячо.

Мои пальцы замерли над клавиатурой, а я пристально уставился на Анну. Она поджала губы и выдавила нечто похожее на усмешку, но все это выглядело жутковато. Как кривляния куклы с наспех созданным лицом.

– Я тогда еще ничего не поняла. Кошмар снился, как ему и положено, в свой обычный день. В итоге подумала, что это фантомные ощущения сна, просто еще не успела до конца проснуться, – кивнула Анна сама себе, а я погладил край ноутбука, пытаясь сосредоточиться на чем-то более физическом, чем слова, – только через неделю все повторилось. На этот раз я проснулась с покрасневшей кожей и от биения сердца думала, что оглохну. Это уже после я поняла, что плохо слышала я от своих криков, а не от него, – она медленно моргнула, набирая побольше воздуха, не давая и шанса остановить ее, – а после это стало происходить все чаще и чаще. Последние три дня я практически не сплю, – Анна зажмурилась, а ее руки сжались в кулаки, – скупила все кремы от ожогов, а от болеутоляющего уже тошнит. Мне ничего не помогает. Я не могу спать, но и не спать тоже не могу.

Анна замолчала, а я посмотрел на ее ноги. Следов ожогов было не видно, а значит, ее слова не имели фактического подтверждения. Анна поймала мой взгляд, мгновенно выпрямляя спину. Я уставился на экран ноутбука, делая вид, что записываю все тезисы, что благополучно пропустил. Неловкая тишина повисла между нами, лишь иногда прерываясь мои клацаньем.

– А как ты поняла про прошлое и то, что умираешь? – тихо кашлянув, я прервал тишину.

– Вместе со ставшими реальными, – запнулась Анна, но взяла себя в руки, – ощущениями, сама обстановка вокруг, люди, детали. Все стало более осязаемо. Но, наверное, самое главное это мысли. Не мои мысли, – поморщилась она, поднявшись со стула, – той Анны. И как только я стала их слышать, мои возможности начали расширяться с каждым днем.

– Ты можешь процитировать мысли? – торопливо фиксируя услышанное, я заметил, как мои руки дрожат.

Я уже опустился на колени перед кроватью и вот-вот подниму покрывало. Страх и предвкушение смешались, запуская тремор. Нет. У хирурга не могут трястись руки. Быстро размяв пальцы, я удовлетворенно вытянул руку вперед, потратив на все не больше десяти секунд.

– Они какие-то запутанные, – не замечая моих действий, продолжала Анна, – я словно не могу их до конца услышать. Но позавчера я кое-что расслышала. И сразу после этих слов прибежала к тебе.

Я заставил повторить Анну фразу несколько раз, ища в ней зацепки, но ничего не приходило в голову. Это действительно нельзя интерпретировать никак, кроме как послание.

Ведьма знала свое будущее. Где-то там, в пятнадцатом веке, она знала, что ее душа будет перерождаться.

Подкроватный монстр смотрит прямо в глаза своими зияющими черными глазницами, но я уже его не боюсь. Он ждал мальчика и не рассчитывал увидеть мужчину. Я выдержу этот взгляд.

«Тридцать… гореть тридцать… Анна… Найди его… Отомсти за… и жив… вечно».

Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми

30 мая 1435 года

Ночную мглу в маленькой комнате рассеивало лишь дрожащее пламя свечи. В тусклом свете сложно было понять, дышит ли человек, лежащий на узкой кровати. Пучок трав догорал в стоящей на полу чаше, пуская клубы дыма, что поднимался вверх к потолку, заполняя собой все пространство вокруг.

Анна сполоснула тряпку в чаше с составом, что должен был снимать жар, и выжала ее. Все тело ее болело от усталости. Зажав рот ладонью, Анна спрятала вырвавшийся зевок. Глаза ее слипались, а разум требовал отдыха. Она и забыла уже, когда спала последний раз.

Идонея закашлялась и резко выгнулась на кровати, пытаясь справиться с разрывающими ее легкие спазмами. Налипшие на все лицо волосы казались ей сейчас противной паутиной, что с каждым днем все сильнее опутывала ее. Ворот ночного платья душил, а прикосновение ткани к коже казалось невероятно обжигающим. Обряд четырехлетней давности не остался для ведьмы незамеченным. Ничто не появляется ниоткуда и не исчезает никуда. Идонея знала это слишком хорошо, но не могла не попытаться. Невинный человек, преданный теми, кого защищал, чистая душа, билась в агонии, сгорая заживо. Каждый из тех, кто пришел в этот мир для сохранения баланса, чувствовал это тогда. Когда творилось нечто невероятно жестокое под маской служения Господу, души белых ведьм чувствовали.