Деннис Лихэйн: Дай мне руку, тьма

Дайандра взглянула на потолок, и кожа на ее горле задрожала.

– Мойра рассказала, что Кевин совершенно запугал ее. Он преследует ее, заставляет присутствовать при его половых актах с другими женщинами, вынуждает спать со своими дружками, избивает каждого, кто даже случайно глянет на нее... – Она с трудом проглотила образовавшийся в горле ком. Эрик осторожно накрыл ее ладонь своею. – Позднее она рассказала, что однажды у нее был роман с неким мужчиной, и, когда Кевин узнал об этом, он... убил этого человека и закопал его в Соммервиле. Она просила меня помочь ей. Она...

– Кто вступил с вами в контакт? – спросил я.

Она приложила носовой платок к левому глазу, затем старинной зажигалкой прикурила длинную белую сигарету. Как ни велик был ее испуг, его выдавали только едва дрожащие руки.

– Кевин, – сказала она с таким выражением, будто слово это было горько-кислым. – Он позвонил мне в четыре утра. Представляете, что чувствуешь, когда твой телефон звонит в такой час?

Растерянность, смущение, одиночество и страх. Как раз то, на что рассчитывает такой тип, как Кевин Херлихи.

– Он говорил мне ужасные слова. В частности, цитирую: "Интересно, что чувствуешь, зная, что это – последняя неделя твоей жизни? А, дрянь паршивая?"

Совсем в духе Кевина. И обязательно высокопарность.

Дайандра шумно затянулась.

– Когда вы получили это послание? – спросил я.

– Три недели назад.

– Три недели? – воскликнула Энджи.

– Да. Я пыталась игнорировать его. Звонила в полицию, но они сказали, ничего не могут предпринять, так как нет доказательств, что звонил именно Кевин. – Она провела рукой по волосам, рассыпавшимся по спинке дивана и, захватив прядь, свернула ее в локон. Затем взглянула на нас.

– Когда вы разговаривали с полицией, – спросил я, – то упоминали о трупе, зарытом в Соммервиле?

– Нет.

– Хорошо, – сказала Энджи.

– Почему вы так долго ждали вместо того, чтобы искать помощь?

Дайандра наклонилась и сдвинула пистолет Эрика с почтового конверта. Она протянула его Энджи, а та, открыв конверт, вынула из него черно-белую фотографию. Внимательно осмотрев ее, Энджи передала фото мне.

На нем был изображен молодой человек, примерно лет двадцати, приятной наружности, с длинными темными волосами и небольшой щетиной. На нем были джинсы с заплатами на коленях, майка под расстегнутой фланелевой рубахой и черный кожаный пиджак. Типичная униформа студента колледжа. Он шел вдоль кирпичной стены, держа под мышкой тетрадь и явно не подозревая, что его фотографируют.

– Мой сын Джейсон, – сказала Дайандра. – Студент-второкурсник в нашем университете. Это здание – библиотека университета. Фото прибыло вчера обычной почтой.

– Никакой записки?

Она покачала головой.

– На конверте напечатаны ее имя и адрес, больше ничего, – сказал Эрик.

– Пару дней тому назад, – сказала Дайандра, – когда Джейсон приезжал домой на уик-энд, я невольно подслушала его телефонный разговор с другом. Он сказал тогда, что не может отделаться от ощущения, что за ним следят. Так и сказал: следят. Именно это слово. – Она указала сигаретой на фото, и дрожь ее руки стала заметнее. – На следующий день по приезде.

Я снова взглянул на фото. Классическая мафиозная манера предупреждения: можешь считать, что кое-что знаешь о нас, но уж мы-то о тебе знаем все.

– Я не видела Мойру с того самого первого дня. В университете она не зарегистрирована, телефонный номер, который она дала, принадлежит китайскому ресторану. Сама она не значится ни в одном из телефонных справочников. И все-таки она приходила ко мне. Именно ко мне. И теперь мне жить с этим до конца своих дней. Это мой крест. А я даже не знаю, почему... – Она хлопнула себя по бедрам и закрыла глаза. Но кисти рук беспомощно сползли вниз, и когда она открыла глаза, весь ее кураж, который она, по-видимому, черпала из напряженной атмосферы последних трех недель, исчез. Она выглядела испуганной, до нее вдруг дошло, что жизнь каждого из нас практически беззащитна.

Я посмотрел на Эрика, рука которого по-прежнему покоилась на кисти Дайандры, и попытался определить характер их отношений. Никогда не слышал, чтобы он встречался с женщиной, всегда считал его голубым. Не знаю, правда это или нет, знаком я с ним всего-навсего десять лет, и он никогда не упоминал о сыне.

– Кто отец Джейсона? – спросил я.

– Что? Зачем?

– Когда опасность угрожает ребенку, – пояснила Энджи, – мы должны учитывать родственные обстоятельства.