Аркадий Макаров - Быстрые деньги

– «Мульты», «лямы» – это вроде бандитской кликухи, погонялы для денег. Миллион – это много, это сразу обращает внимание надзорных органов, которые тут же, как охотничьи псы, делают стойку в надежде урвать от этого миллиона и себе, а «мульт» или «лям» – вроде какой-то мелочи, пустячка. Психологическая уловка. – Денис подозвал бармена, что-то сказал ему, и вот уже мы сидим в обществе больших розовых фужеров с коктейлем чудовищной силы «Ястребок» – смесь водки, коньяка, кубинского рома и свежего золотого яичного желтка, примостившегося на самом донышке фужера. – Бьёт без промаха! – кивнул Денис на фужеры. – Дёшево и наверняка!

Теперь Денис Тагенцев уже не походил на того Дениса Ивановича Тагенцева, который после банковской аферы содержал небольшую контору на улице Космонавтов.

Контора небольшая, производственные затраты нулевые, а продукт фирмы на выходе имел такую прибавочную стоимость, которая позволяла Тагенцеву жить, не оглядываясь назад, но, правда, и не заглядывая в завтра. Жил, как сложилось. Хорошо жил, вольно. Он в своей «фирме» – и подрядчик, и работодатель в одном лице. «Фирма» занималась составлением финансовой отчётности для начинающего бизнеса. Клиентов хватало. Бизнес в то время открывали люди с неполным средним образованием, но полными карманами денег, и они не скупились на гонорары для умелого финансиста.

Налоговая служба дорого заплатила бы за такого вдумчивого работника, но Денис ни в коей мере не хотел связывать себя с подёнщиной. А здесь он вольный казак! Оглянешься – на все стороны свобода!

Кредит для Коли Шмырёва вывел Дениса на такой простор, что дух захватило! Сначала он даже растерялся от такого количества денег, которое никак нельзя иметь при себе. И быстро купил себе квартиру в самом центре города, вложил некоторую сумму в свою маленькую фирму, увлёкся автомобилями. Если бы не игра в казино и другие слабости, денег хватило бы для старта в безбедную жизнь. Но… если бы у бабушки была борода!

Николая Константиновича Шмырёва я тоже знал по гулким воровским девяностым годам, будучи подрядчиком его фирмы «Социальная инициатива».

Тогда мне приходилось руководить реконструкцией тепловых сетей в доме престарелых «Пригородный». Вместо замены всей системы отопления в доме призрения Шмырь распорядился только частичной заменой некоторых совсем уж вышедших из строя узлов на новые образцы, остальное оставил всё, как есть. «Старикам всё равно помирать!» – логично рассудил он. – А нам жить ещё да жить!»

Власти выдали на реконструкцию приличные деньги, которые, по моему наблюдению, тут же осели у Шмыря и у его крышующих подельников.

Я с бригадой монтажников, выторговав у него за работу какую-то мелочь, послал его на три буквы. И больше не имел с ним никакого дела, хотя он потом, не вспоминая мой разговор, пытался предложить очередной заказ, но работать с ним, по предыдущему опыту, невыгодно, и я отказывался от его богатых посулов.

– Так и тебя наколол Шмырь? – с удивлением спросил я Дениса потом, когда сам расплачивался с барменом у стойки.

– Слово «наколол» – вульгарное слово, из пацанского обихода, более подходящее понятие «кинул», но, только не он меня, а, если разобраться по-житейски, то я его.

– Это как? – остановился я в дверях питейного заведения, зная наверняка, что «кинуть» Колю Шмырёва ещё никому не удавалось.

– А, долгий разговор! Как-нибудь в другой раз! – Денис закурил, посмотрел на небо, где недовольно ворочались нагруженные дождём тучи в ожидании разгрузки, и, подняв воротник подростковой курточки, заспешил к маршрутному автобусу, но в его походке была не уверенность успешного человека, а что-то осторожное, пробующее на устойчивость дорогу, виделось во всей фигуре. Так обычно ходят после болезни недавно выздоровевшие люди, или бывшие хорошо выпивающие интеллигенты.

Во время самого первого знакомства со мной Денис выглядел совсем по-другому. Тщательно выбритый, в хорошем костюме с дорогим галстуком, в начищенных до глянца узконосых «корочках», он представлял собой вполне состоявшегося нового буржуа. Во всей его фигуре не было и намёка, что вся прошлая жизнь проходила под скупым солнцем развитого социализма, в банковской конторе за сто двадцать ре с гремучими счётами в руках.

Мефистофель ведь тоже выковырнул Фауста из философского небытия и показал в красках все соблазны мира! Чем бы отметился в своём паутинном быте скромный доктор наук, если бы не чёрный пудель, вынырнувший из потусторонних адовых пещер в нужное время?