Адриана Мэзер - Скажи мне, где я

Охранники отводят нас на первый этаж. Мы идем по тускло освещенному коридору. Охранник, сопровождающий Эша, останавливается возле двери напротив учительской и отпирает ее.

– До встречи в Америке, – говорит Эш, скрываясь в комнате.

Я следую за вторым охранником к соседней двери, и он тоже отпирает ее без объяснений. Захожу внутрь, дверь с громким щелчком закрывается за мной. Оказываюсь в маленькой уютной комнатке, больше напоминающей номер в частном отеле, чем ставшее уже привычным для меня помещение в замке. На стене висит яркий гобелен, из мебели тут только большая кровать с балдахином и изящный столик. Огонь в камине приятно обогревает комнату.

В изножье кровати лежит моя матерчатая сумка в синюю клетку и с потертыми ремнями – на фоне старинной мебели она кажется инородным предметом. Провожу пальцами по знакомой ткани, расстегиваю черную молнию и чувствую родной запах – от сумки все еще пахнет домом.

Внутри лежат вещи – частицы дома, при виде которых у меня ноет сердце: наволочка с соснами с моей кровати, старая папина футболка, которую я несколько лет назад приспособила себе под пижаму, и пара митенок из экокожи, которые мы с Эмили купили в прошлом году в полной уверенности, что станем законодателями новой моды. Оказалось, что для зимы они недостаточно теплые, а летом в них жарко, так что носить их можно всего пару недель в году осенью, когда в воздухе только появляется первый холодок. Мы, конечно, упрямо носили их каждый день, чтобы оправдать покупку, а друзья постоянно отпускали шуточки по поводу банды байкеров. Эмили не обращала на них внимания и настаивала, что Пембрук просто слишком мал для оригинальных идей.

В предвкушении встречи с родным домом дышать становится легче. Сбрасываю шерстяную мантию, белую льняную рубашку и черные легинсы, оставляю форму Академии на полу и натягиваю любимые джинсы и удобный растянутый свитер. «Домой! Я еду домой!» Сажусь на край кровати и вытаскиваю из сумки высокие коричневые сапоги.

Раздается легкий стук в дверь.

– Войдите! – отзываюсь я.

На пороге возникает охранник. В руке он держит стакан с мутной жидкостью – видимо, снотворное для меня. И я снова болезненно осознаю, что у меня две жизни – тихая жизнь в Пембруке и смертельно опасное существование Стратега.

Натягиваю сапоги, застегиваю сумку. Хочется спросить, что будет дальше, но это бесполезно – охранник все равно не ответит. Он дает мне стакан, и я забираюсь подальше на кровать. Кто знает, как быстро сработает эта штука. Не хватало еще грохнуться на пол и заработать сотрясение мозга. Нюхаю жидкость в стакане, но не чувствую никакого запаха. Вопросительно смотрю на охранника, но тот, как всегда, наблюдает за мной с обычным для них бесстрастным выражением лица.

Не знаю, может, меня просто трясет от радостного возбуждения по поводу возвращения в Пембрук, но я вдруг начинаю петь: «Добавила лайм в кокосовое молоко и выпила все до дна». Потом залпом выпиваю солоноватую на вкус жидкость и возвращаю стакан охраннику. И хотя он по-прежнему выглядит холодным и отстраненным, готова поклясться, что в глазах у него появляются веселые искорки.

– Не бойтесь, – говорю я. – Я никому не скажу, что рассмешила вас. – Сначала ничего не происходит, но постепенно все вокруг начинает расплываться, как будто я гляжу на мир сквозь залитое дождем окно. – Мне то-о-о-оже смешно! – С этими словами я падаю на спину на мягкую кровать. – Ураааа!

С резким вдохом отрываю голову от хрустящей белой наволочки. Мир вокруг меня внезапно материализуется. Часто моргаю, пытаясь сориентироваться в комнате, сердце бешено колотится. Я лежу на шикарной, прямо-таки королевской кровати. Возле большого, прикрытого шторой окна стоит кресло. А еще стол, над которым висит огромный телевизор с плоским экраном. Тру лоб рукой и сажусь, нахмурив брови и в изумлении разглядывая странные современные предметы. Потом вспоминаю о снотворном, вспоминаю, что уехала из Академии.

Спускаю ноги с кровати, на полу вижу пушистый ковер и белые тапочки. «Я в отеле?» Хочется смеяться, как бывает, когда просыпаешься от странного сна и чувствуешь такое облегчение, что аж голова кружится. Но эта комната, которая еще недавно показалась бы мне настолько замечательной, что я немедленно кинулась бы отправлять Эмили фотографии, теперь, после месяца, проведенного в Академии, производит на меня странное впечатление.

Я встаю и потягиваюсь. Все тело болит. Запахи кажутся слишком сильными и резкими, как, например, стиральный порошок с цветочным ароматом и чистящие средства с лимоном. Ничего подобного в средневековом замке не было. Бьюсь об заклад, что там все проблемы решались одним и тем же куском мыла.