Элеонора Бостан - Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы

Богиня или монстр, но она так же хорошо понимала, что без него выжить ей будет гораздо труднее, а она уже не была той девчонкой, готовой перегрызть глотку миру. По крайней мере, физически уже не была. Она хотела немного покоя, она это заслужила, заработала кровью и нервами. Время шло, оно отнимало ее жизнь медленно, по капле, но с этим она ничего не могла поделать, а вот с тем, кто шел по тропинке, протоптанной временем, шел к ней, за ее жизнью, она справиться могла, и давно готовилась к последней битве. У нее были деньги, у него – его фантазия, из этого они создали невиданную систему охраны, и когда она попросила его придумать последний рубеж обороны, он и здесь не отказал. И вот уже 5 лет, как она надела этот красивый золотой браслет, так плотно прилегающий к коже, чувствующий ее пульс. Сейчас он немного участился, но это ничего, вот если он пропадет, тогда…

Ада нежно погладила браслет. Она сделала всё, чтобы быть в безопасности, чтобы принять этот последний бой, тогда почему ей так тревожно? Всё этот проклятый сон и пророчество. Вот что было ее главной жизненной тайной – пророчество, в которое она поверила, едва услышав. У любого титана есть слабое место, и пусть от природы ты закован в броню, но та же природа гарантирует, что у тебя будет пусть одно и крошечное, но смертельно уязвимое место. Она всегда была сильной, всю жизнь она воевала с мужчинами, получала раны и вновь бесстрашно бросалась в бой, потому что знала: ни один мужчина на земле не станет угрозой ее жизни. Ее смерть придет от женщины. И пусть Ада никогда не верила ни в бога, ни в дьявола, ни во всю эту паранормальную чушь, в это она поверила. Клин клином вышибают, и кто, как не такая же убийца, женщина с сердцем тигра, способна достать ее, отобрать жизнь.

Она давно знала это, еще до первого замужества, и сколько же времени прошло с тех пор! Тогда она была молодой, красивой, полной планов и сил. Окрыленная своими мечтами, она шла по весенней Москве, и ветер развевал ее рыжие волосы. Она не могла сказать, откуда взялась та цыганка, она как будто материализовалась из воздуха или вышла из стены какого-нибудь здания. Старая, одетая в яркие тряпки, с серьгой в носу. Ада бы не заметила ее, прошла мимо, но старуха схватила ее за руку своим скрюченными узловатыми пальцами. Да, она помнила ту встречу до мелочей, помнила, что старуха выдернула ее из раздумий, помнила, как порыв ветра швырнул ей в лицо запах старой цыганки, от нее пахло какими-то специями и травами, помнила отвращение от прикосновения этой грязной, изуродованной старостью и артритом руки. Но, конечно, больше всего она запомнила голос и глаза. Черные и горящие, совершенно не старые глаза, они обжигали, просвечивали ее насквозь, и это было неприятно. Черт, да это было просто страшно. И сейчас, спустя десятилетия, стоя у окна и глядя на море, освещенное луной и прожекторами, Ада снова почувствовала жар этих глаз. И страх. А о том, что сказала эта старуха, она помнила всю жизнь, каждую секунду своей бурной жизни.

– Подай на пропитание старой женщине, – проскрипела старуха, – щедрая молодость – сытая старость.

– Отвяжись, – молодая рыжая девушка попыталась пойти дальше, но скрюченная рука крепко вцепилась, как будто неведомая сила припаяла руку этой карги.

– Не жадничай, – цыганка хитро улыбнулась, – ты ведь не бедная. Нет, не бедная.

Она пристально посмотрела на Аду:

– А будешь еще богаче. Да! Ты будешь очень, очень богатой, хотя сама не проработаешь в жизни ни дня.

Ада опешила и прекратила отстраняться, слова старухи заинтриговали ее, она хотела быть богатой, а кто же не хочет? Но недоверчивость всё же взяла своё, Ада не была дурой, а то, что говорили все эти уличные попрошайки, было рассчитано на дураков.

– Ладно, – Ада открыла сумочку и начала в ней рыться. – Вот тебе 3 рубля и оставь меня в покое.

Но старуха не отцепилась и, что самое удивительное, не проявила ни малейшего интереса к деньгам. Она пристально смотрела на Аду своими странными горящими глазами, а ее старая скрюченная рука вдруг как будто налилась силой и до боли сжала плечо девушки.

– Эй, пусти, – Ада попыталась выдернуть руку из этой мертвой хватки, теперь она поняла: ей попалась сумасшедшая, в большом городе это не редкость, и теперь надо было решать, что делать с ней. Можно позвать на помощь, а можно врезать старой карге как следует и удалиться, да еще и прихватить свои 3 рубля, всё же деньги. И Ада могла врезать, еще как могла, но эти глаза останавливали ее, сковывали, пугали.