Рита Гетман - Времена года

– В чем дело? У тебя какие–то проблемы, Колин? – он мило и одновременно ядовито улыбнулся.

– Нет, все в порядке. Спасибо, – закивал я.

– Как же в порядке? Мне сказали, будто бы ты потерял память, и тебе некуда идти. Поэтому ты и привязался к Джастину, желая, чтоб он накормил тебя. Зачем же ты врешь, Колин, говоря, что у тебя все в порядке?

– Да я… – что не так с этим парнем?

– А ты ничего, Колин. Хорошо выглядишь, – перебил он меня. – Только не пытайся подкатывать к кому–то, ясно?

Я только уставился на него и, видимо, моргал глазами.

Алан противно засмеялся.

– Слушай, Колин, – он становил свой смех, резко став серьезным, – предлагаю тебе поработать у нас прислугой. Видишь ли, мы все заняты, и времени на уборку или готовку нет, равно как и времени на прочие бытовые дела. Стирка, глажка, что там еще? Ты, наверное, заметил, как в этом доме отвратительно грязно? Теперь это твоя забота. В качестве оплаты – еда и крыша над головой. Устраивает?

Что?! Я должен работать прислугой?! Я, ученый, который разработал и впервые почти успешно испытал машину времени?! Я, который в течение двенадцати лет тянул на себе все новейшие технологические разработки конгломерата, рискую, но непременно выигрывая? Я, который не боялся спорить с высшими военными чинами и политиками?! Я… я… однажды не выдержал, испугался за собственную шкуру и захотел выжить любой ценой.

– Ты что, дар речи потерял? Отвечай, если тебя спрашивают, – Алан подошел ко мне вплотную, и провел ладонью перед моим лицом.

Я сглотнул. Этот человек меня пугал.

– Если ты начнешь своевольничать, или устроишь что-то, так я заставлю тебя пожалеть, – пригрозил Алан, сопроводив свои слова улыбкой.

Будто из ниоткуда возник Джастин и треснул Алана по голове. Последний скривил губы, и обиженно смотрел на Джастина, потирая затылок.

– Ты зачем человека пугаешь, сволочь? – завопил Джастин.

– Я просто хотел поговорить с ним. Он согласился на мое предложение, между прочим, – Алан снова будто пропел фразу.

– Колин, – Джастин заглянул мне в глаза, – вовсе необязательно тебе выкладываться на полную. То есть… ты вообще–то умеешь готовить?

Я уставился на них. И вдруг захотел вернуться обратно на улицы Лондона.

– Должен же у тебя быть хоть какой–то статус в этом доме. Чем тебя не устраивает роль прислуги? – Алан вскинул бровь вверх.

«Я разве вообще давал согласие? Они уже решили все за меня?»

– Или ты всерьез подумал, будто мы поможем тебе просто так, чисто из альтруистических побуждений? – продолжал заваливать меня вопросами Алан.

– Я исходя из них и действовал! Говори за себя, – Джастин подтолкнул его плечом.

– Господи, да скажи ты что-нибудь. Терпеть не могу, когда молчат. Что ты пялишься на меня? В любом случае, ты можешь уйти. Весь Лондон твой, – прыснул Алан и ушел.

– Не обращай внимания. Выработаешь противоядие от него… со временем, – Джастин вздохнул.

– Я не останусь у вас надолго, – тихо ответил я.

Джастин улыбнулся.

– Пусть так. Кстати, ты очень милый, оказывается. Я не ошибся.

– Спасибо, – я пожал плечами. Странный комплимент. Странный потому, что его произнес молодой человек.

– Ты будешь спать в гостиной. Я уже все тебе постелил.

Я, в который раз, поблагодарил его.

– Мне неловко, что я потеснил вас, – пробормотал я, когда мы шли по коридору, чтоб разойтись по своим комнатам.

Джастин будто удивился.

– Нисколько. Гостиная у нас свободна. Мы с Аланом и так живем в одной комнате, если вдруг ты подумал, что кто–то уступил тебе место.

– А, вот как…– протянул я.

– Ну, спокойной ночи, Колин. Надеюсь, тебе приснится Ирландия, и ты вспомнишь хоть что–то.

– Доброй ночи, Джастин.

Я рухнул на диван и уставился в потолок. Глаза отяжелели, и я вот-вот готов был уснуть. «Зачем я все это делаю?»

Меня затягивало в трясину сна. Я будто плыл в лодке, что покачивалась на волнах. Легкий ветерок принес мне ответ: чтобы выжить.

Опять тот сон.

Кажется, здесь остановилось время. Трава все еще зеленеет, и волны суховатого летнего ветра заставляют её трепетать.

Я знал, что женщина, которую я видел раньше, сегодня не придет. Она мобилизована для работы на военном заводе. Мужчин призывают в действующую армию, а женщин – клепать устройства, которыми мужчины будут убивать мужчин иной действующей армии.

Она так похожа на мою мать, но все-таки не стала ею. Своими тонкими, когда-то нежными, а ныне огрубевшими руками, она сделает бомбу. Бомбу обрушат на город, и тысячи детей погибнут в огне, сгорев заживо. Таковы правила.