Колин Гувер - Первая смерть Лайлы

Сперва Лайла мне просто нравилась. Она притягивала меня; тревога никак не вязалась с этим чувством. А в последние недели я начал всерьез беспокоиться.

Тревога – вот в чем единственное отличие между тем, когда девушка тебе нравится, и тем, когда ты эту девушку любишь.

Нужно ли говорить ей, чтобы проявляла осторожность во время моего отсутствия, потому что теперь я беспокоюсь еще больше? Я был бы рад, если бы она без меня никому не открывала дверь. А еще лучше – вообще удалила свои аккаунты из соцсетей. Но Лайла взрослая женщина, и я предпочитаю помалкивать.

Не знаю, отчего мне так не по себе – ведь сейчас, по существу, я ничего из себя не представляю. Неофициальный фан-клуб и пять тысяч подписчиков… Да кто я вообще такой? Пара комментов в Сети от горстки фанатов – было бы от чего волноваться сверхзаботливому бойфренду! К тому же я установил в квартире сигнализацию и включу ее на время своего отсутствия. На всякий случай, для самоуспокоения.

– Через два часа встреча с Гарреттом. До того надо принять душ и собрать вещи.

Лайла целует меня и соскакивает с постели.

– Я разогрею в духовке замороженную лазанью, чтобы ты поел до отъезда. Как насчет чесночного хлеба?

– Положительно.

Она прикрывает дверь спальни, а я неохотно направляюсь в ванную.

Может, завести собаку? Сторожевую. Например, немецкую овчарку. Тогда мне будет спокойнее оставлять Лайлу одну.

Я включаю воду, снимаю футболку и начинаю расстегивать джинсы. В этот момент раздается стук. Вообще-то мы с Гарреттом договорились встретиться у него дома. Наверное, не вытерпел, сам пришел.

– Открою сам! – кричу я из ванной. После тех комментов мне и правда не хочется, чтобы Лайла подходила к двери. К тому же Сэйбл знает, где я живу; она спала в моей постели.

– Уже открыла! – кричит в ответ Лайла.

Я хватаю футболку и снова надеваю ее через голову, когда снаружи доносится какой-то щелчок – будто хлопушка сработала.

У меня леденеет кровь – кажется, что сосуды лопнут, как стекло, стоит мне пошевелиться. Однако я заставляю себя сдвинуться с места и выбегаю из ванной.

На выходе из спальни вновь слышу щелчок.

Распахиваю дверь, и… Та, которую я люблю, та, для которой живу и дышу, лежит без движения на полу в гостиной. Под ней лужа крови. Голова, волосы тоже в крови… Я падаю на колени, приподнимаю ее голову.

– Лайла!

В следующий миг мое плечо пронзает острая боль.

Дальше все как в тумане.

Может, это кошмарный сон?

Все закончилось…

Я не верю…

Я не…

Детектив молчит.

В доме тихо. Слишком тихо.

Я бы выпил еще бурбона. Мужчина, словно догадавшись, встает и идет за бутылкой. Ставит ее на стол и придвигает ко мне.

– И что произошло потом?

Я пожимаю плечами и отпиваю из бокала.

– Она выжила.

– А кто стрелял? Сэйбл?

Я стискиваю зубы и киваю.

– Да. Из-за одного долбаного поста в инстаграме.

Стараюсь отвечать короткими рублеными фразами. Думаю, по выражению лица нетрудно понять – я хочу скорее покончить с этим разговором.

– Сэйбл арестовали?

Я мотаю головой.

– Нет.

Мужчина смотрит на меня так, словно требует более подробного отчета о том вечере. Я бы и не против, только не сейчас. Я все еще сам пытаюсь осмыслить то, что привело к трагедии – сначала полностью переварить и лишь потом выложить все начистоту.

– Честно говоря, не хочу обсуждать это сейчас. Не потому, что считаю несущественным. Мне просто… – Я упираюсь в столешницу и встаю. – Мне просто нужно еще раз взглянуть на Лайлу. – От долгой беседы у меня пересохло в горле. Детектив останавливает запись, и я отправляюсь наверх.

На середине лестницы прислоняюсь к стене и закрываю глаза. В голове по-прежнему не укладывается все происходящее, хотя я варюсь в этом уже несколько недель.

Нужно какое-то время, чтобы переключиться с того, что я поведал о Лайле детективу, на то, что скажу ей сейчас.

Спустя несколько долгих секунд я отталкиваюсь от стены и иду в спальню. Поворачиваю ключ и медленно открываю дверь, надеясь, что Лайла спит. Однако она не спит. Хотя, по крайней мере, лежит спокойно – уже хорошо.

– Хочу пить, – без выражения произносит она.

Беру стакан воды со столика и жду, пока она сядет. Я достаточно ослабил узлы, чтобы Лайла могла хоть немного поворачиваться, однако она опять морщится от боли, – веревки трутся о запястья. Она наклоняется вперед, чтобы дотянуться губами до стакана, делает несколько глотков и в изнеможении падает на подушку.