Ночная Тишь - Женщины во лжи

Я взвилась, начиная терять терпение:

– Я поняла ровно так, как могла понять фразу: «Приезжайте ознакомиться с письмами из моего семейного архива». Когда вернется полковник Хэмптон? Может, он перепутал даты, а вас не счел нужным известить о моем визите.

Однако моя резкость ничуть не смутила домоправительницу.

– Не имею права говорить об этом.

Мы смерили друг друга рассерженными взглядами. По поджатым губам домоправительницы я поняла, что раскрывать рта она более не намерена.

– Послушайте, леди, – примирительно начала я. – Я половину каникул посвятила этому исследованию. Чтоб добраться до Пайнвуда, я ехала всю ночь, отказалась от поездки в Калифорнию со своими друзьями, торчу теперь в этой глуши. И я с места не сдвинусь, пока вы мне не скажете, когда вернется полковник.

Театрально вздохнув, леди разомкнула скрещенные на груди руки, и я поняла, что выиграла.

– Письмо, конечно же, отпечатано?

– Написано от руки, – торжествующе ответила я.

– Привезите его, и если это действительно писал полковник Хэмптон, я не только скажу, когда он приедет, но и позвоню ему, чтоб он приехал как можно раньше.

Я чуть в объятия ее не заключила. Конечно, я была уверена, что все это какое-то недоразумение, и я доберусь-таки до этих злосчастных писем. Почему ни одно дело, за которое я ни берусь, не проходит гладко? Вечно что-то случается!

Сдержав эмоции, я уже собралась попрощаться, как услышала нечто странное. Звук, которой никак не вписывался в атмосферу этого дома, не подходил ни под его обстановку, ни под его обитателей – семидесятилетнего полковника и престарелую домоправительницу.

Разорвав тишину умирающего особняка, он зазвучал неожиданно, жутко, но в то же время – естественно. Детский плач.

Я автоматически повернула голову на шум, а потом взглянула на стоящую передо мной женщину, а она не сводила взгляда с меня. Казалось, она пыталась проникнуть в мои мысли, и понять, слышу ли я этот звук, и что об этом думаю. Я попыталась улыбнуться – рядом с маленькими детьми положено умиляться. Но при виде исказившегося лица домоправительницы, у меня вышла лишь кривая гримаса. Леди грубо схватила меня за рукав:

– Так ты за этим здесь? Ну, признавайся!

Я выдернула руку и шарахнулась к двери:

– О чем вы?

Она рванула дверь, запуская в прихожую поток света.

– Убирайся!

Маска холодного равнодушия съехала с ее лица, словно кто-то распустил тесемки. Губы гневно дрожали, глаза метали молнии.

Я благоразумно решила не спорить и бросилась сквозь проем, через ступени, к воротам. А вслед

мне надрывался детский плач.

***

Прийти в себя мне удалось только на проселочной дороге, ведущей к пансиону. Весь путь я бессознательно давила на газ, и пыталась переварить странное происшествие. Бред какой-то с этим Коттонхиллом. Ладно, я дам старушке успокоиться, и вернусь с письмом – пусть убедится, что ничего, кроме архива, мне не надо. Подумаешь, ребенок! Интересно, конечно, чей он, и что за муха укусила домоправительницу, стоило ему расплакаться. Но это не мое дело. Мое дело – исследовательскую работу закончить.

Подъезжая к пансиону, я чуть не застонала, вспомнив, что собиралась заскочить в город и взять нам с Лекси по гамбургеру на обед. Черт, что у нее с телефоном? Не отвечает ни на сообщения, ни на звонки. В подреберье вдруг зашевелилось беспокойство: слушая гудки в трубке, я и мысли не могла допустить, что подруга, скажем, заблудилась или … Нет, такое с нами случиться не может. Такие истории всегда происходят с кем-то другим.

Но тревога заполнила нутро и подкатила к горлу, когда мисс Розенфильд с улыбкой протянула мне ключ от номера. Я взяла его дрожащей рукой:

– Моя подруга так и не вернулась?

Та взвела брови, точно курок.

– Ну, моя подруга, – напряженно сказала я. – Вы не знаете, во сколько она ушла? По моим подсчетам, ее уже больше трех часов нет. В лесу возможно заблудиться?

Мисс Марджери продолжала смотреть так недоуменно, точно я идиотка. Может, по ее мнению, я зря беспокоюсь? Меня начинали бесить и ее брошка на блузке, и красная ниточка губ, и глаза-бусины за стеклами очков. И с чего я сегодня взяла, что из ночной ведьмы она превратилась в утреннюю фею? Такая же злобная мегера, только замаскированная под добропорядочную мать семейства из пригорода.

– Простите, мисс Галлахер, я не знала, что вы ждете подругу. Никто не приходил.

Мне показалось, что диалог принял странную форму. Словно мы говорим о разных вещах.