Ночная Тишь - Женщины во лжи

– Как вам Пайнвуд?

От неожиданности я не уследила за собственным лицом, брови поползли вверх.

– Не знаю, – искренне ответила я. – Я тут мало что успела увидеть.

– Ах, эти маленькие городки американского Юга, – меланхолично произнес он, словно не слыша моего ответа. Взгляд перестал прощупывать меня, устремившись в окно позади. – Все похожи один на другой. Дремлют на солнышке, греют старые кости… С запущенными особняками, заброшенными хлопковыми полями, мутными речками… Жизнь здесь течет неспешно и небогата на события, правда? Но мы-то с вами знаем – в мутных южных речках водятся аллигаторы. Пайнвуд не напомнил вам Миддлтаун?

В десятку.

– Напомнил, и очень сильно.

– Вы сейчас живете в мегаполисе? Что вам больше по душе?

Я поежилась – забытая боль начала шевелиться.

– У меня не было возможности выбирать. Я старалась максимально сменить обстановку, чтобы избавиться от болезненных ассоциаций.

– Вам давали подобные советы в реабилитационном центре?

– Да. Я сделала все возможное, чтобы забыть случившееся, – я немного расслабилась, когда речь зашла о клинике. Прекрасно помню все их приемы, а следовательно, знаю, чего ожидать.

– В числе этого «всего возможного» смена имиджа, рода деятельности, круга общения, имени, несомненно…

Фраза не звучала вопросительно, и я не стала ни подтверждать, ни опровергать.

– Это устаревшие методики, мисс Калверт. Современная психиатрия исходит из других представлений. Душа человека – все равно что его биологическая оболочка, такой же живой организм. Как и любому организму, ей требуется обновление, избавление от отмерших клеток, от всего старого, тормозящего развитие, регенерация. Это освобождение не проходит безболезненно. Вы храните внутри боль прошлого, как бомбу замедленного действия, каждую секунду ожидая, на каком мимолетном воспоминании она рванет. Это ведет к излишней фанатичной, осторожности, фобиям, недоверию к людям, ожиданию худшего. Ужасное существование, которое и жизнью-то назвать сложно…

– Все, о чем вы говорите, полностью противоречит тому, что мне два месяца внушали в клинике....

– Я знаю. Но скажите: вы довольны своей жизнью?

Я молчала. Не хочу выглядеть жалкой неудачницей.

– Так может, мы попробуем все исправить? – впервые за нашу беседу его голос звучал мягко. Мне это понравилось.

– Я здесь ради того, чтобы вы подтвердили нормальность моего состояния боссу. Делайте все, что для этого необходимо.

Он снова криво усмехнулся – на этот раз делано и демонстративно.

– Если вы желаете только этого – я прямо сейчас напишу самое положительное заключение, и мы распрощаемся. Видите ли, мисс Калверт, я не лечу людей. Я им помогаю. И вам я хочу помочь, но при условии, что вы хотите того же. Решайте.

Я живо представила, как возвращаюсь завтра на работу с этим заключением на руках. Как после работы я прихожу в маленькую квартирку над грязным байкерским баром – типичные трущобы. Бокал недорогого вина на ночь, полубредовые сны, бесконечное обрывание любых связей, бегство от себя… Полное одиночество. Когда я последний раз была с мужчиной? Лет пять назад я еще пробовала перебороть себя, ходила на свидания, пыталась завязать отношения. А потом махнула рукой, свернувшись калачиком в своем мирке, как эмбрион в материнской утробе. Стоит ли что-то менять?

– Что вы подразумевали под новыми методиками? – начала я осторожно. Он улыбнулся, как мне показалось, с облегчением и даже радостью – так мечтал опробовать на мне новые приемы?

– Для начала, вам придется рассказать все, что случилось. Все, что вам удастся вспомнить, Кэтрин.

Начало вполне стандартное.

– Я попробую.

Не знаю, сколько длился мой монолог – два часа? Десять минут? Закончив, я чувствовала себя, как высосанная устрица – пустой, легкой, но обессиленной. В то же время я поняла, как давно мне хотелось снова поговорить о том, что случилось тогда, десять лет назад. Внутренне я переживала эти события снова и снова – отдельные фрагменты, детали, фразы, и целые судьбы… Я ждала реакции доктора.

– Кого вы вините в том, что произошло с вами?

Странный вопрос вогнал меня в ступор. Я никогда особенно долго не рассуждала на эту тему.

– Виню? А разве это не очевидно?

– Для меня – нет. Поэтому я спрашиваю.

– Эдди. Эдди и Аманду Вудолл, – я чувствовала легкое раздражение. Эти чудовища даже имен не заслуживают, какие могут быть сомнения в их виновности?

– А как вы оцениваете свою роль? Вы в этих событиях – случайный герой?