Анастасия Хатиашвили - Лучшее, чего у меня нет

"Как?"

"Зазаки".

"Мило".

"А какую веру они проповедуют?"

"Кто ислам, точнее алавизм".

"Впервые слышу о такой религии".

"Это религия персидского направления ислама. Некоторые ученые вообще не относят алавизм к исламу, называя ее отдельной религией, смежной христианству и даже язычеству".

"А при чем тут наш сын?"

"Не знаю, запала мне в душу эта программа. Как-то по-особенному диктор говорил. Зазаки…", – Акакий широко улыбнулся и задумался.

"Тем более вчера был день летнего солнцестояния, день по-своему сакральный… Я решил, что раз эта мысль пришла мне в голову, то неспроста".

"А дочь как? Тоже на букву З? Может Зозефина?" – Эка рассмеялась.

Акакий как будто не заметил шутки супруги.

"Русудан".

"Русудан?"

"Да. Это самая моя любимая грузинская царица".

"Почему?"

"Потому что она была прекрасной дочерью царицы Тамар и Давида Сослана".

"Ну и что? Если мне не изменяет память, она была намного слаба по сравнению со своей знаменитой матерью-правительницей".

"Ты права. Русудан была слишком слаба. Не сумела сохранить свою страну перед монгольским игом. В ее правление фактически закончился золотой век истории Грузии".

"Что такого эта Русудан натворила-то?"

"Она взошла на престол после своего брата Георгия XIV. Того ранили монголы и вскоре вторглись в Грузию и заняли Тбилиси. А царский двор во главе с Русудан переехал в Кутаиси. Самой же Русудан пришлось стать женой монгольского хана, точнее сельджукского принца".

"Она его полюбила?"

"Не знаю".

"Интересно, а он был красив?"

"Не важно. Вернее, история об этом умалчивает. Известно лишь, что она родила ему дочь, которую назвала в честь своей матери Тамарой и которую, в свою очередь, тоже отдала в жены сельджукскому султану, а после его смерти – за визиря Первана, практически правителя султаната. Несмотря на это и множественные перемирия монголы еще и еще раз нападали, громили Грузию, пока не заняли всю страну".

"И что в это время делала Русудан?"

"Она была в Кутаиси".

"Страшно представить. Грузинская царица Грузии, разгромленной монголами. И что ей оставалось делать?"

"Что что? Подписать с монголами мир, по которому Грузия была признана вассалом хана и обязалась платить ему дань".

"Капец!"

"Еще какой. Так вот прекратила Грузия свое существование как единое государство".

"И все же не пойму, почему Русудан – твоя любимая царица Грузии".

"Прелесть Русудан была именно в ее слабости. Она боролась как могла. Но кто-то может меньше, кто-то больше. Если на то пошло, место женщины точно не на троне".

Эка хмыкнула.

"Да, и у Русудан все же были сильные черты. Во-первых, перед замужеством с монгольским ханом она потребовала, чтобы тот принял христианство. И он подчинился ей. Назвался при крещении Дмитрием".

"Надо же! Браво!"

"Да. А, во-вторых, Русудан принадлежит серьезная денежная реформа в Грузии. При ней вновь стали выпускать серебряные монеты. Наконец, когда она пыталась спасти Родину от монголов, то пошла на отчаянный поступок…"

"На какой?"

"Русудан попросила помощи у Папы Римского".

"А он что?"

"Не допросилась".

"А сына у нее не было?"

"Был. Звали его Давид VI Нарин".

"А он что?"

"Что что? Его отослали ко двору хана. В ожидании его Русудан и умерла".

"В Грузию он так и не вернулся?"

"Вернулся. В Грузию все возвращаются… Хотя трон в итоге достался племяннику Русудан, незаконнорожденному сыну Георгия XIV. Если мне не изменяет память, его звали Давид VII Улу".

"То есть внук царицы Тамар и Давида Сослана?"

"Бинго".

Эка долго молчала, как будто что-то обдумывала.

"А Давид Нарин был красив?"

"Об этом история тоже умалчивает".

"Так, может, назовем детей Давид и Русудан?"

"Нет, имя Заза мне ближе. У меня в детстве был друг Заза. Только ему не суждено было стать молодым. Он сгорел со своей пьяной матерью в собственном доме".

"Нехорошая примета называть детей в честь умерших".

"В память умерших".

"Все равно".

"Нехорошая примета перечить мужу".

Акакий убрал руку с живота жены, поцеловал ее в лоб, перевернулся на второй бок и включил телевизор.

*****

– Можно войти? – сказал Заза и, не дождавшись ответа, прошел в большую комнату.

Акакий только развел руками и прикрыл дверь. Заза присел к круглому столу в центре комнаты, достал пачку сигарет и нервно закурил.

– Мама умерла, – пальцы, дрожа, мяли пустую пачку.

– Эка умерла?

– Да, моя мать, Эка, – повторил парень.

Акакий сел рядом с сыном у стола. В комнате было темно, как в бункере. Большие окна были завешены плотной темной занавесью.