С. Дж. Уотсон - На краю бездны

– Что-нибудь еще?

Отрицательно качаю головой, и она уходит. Моника подается вперед:

– Так о чем вы хотели со мной побеседовать?

Я колеблюсь, но вспоминаю про свой фильм: нужно, чтобы на канале им заинтересовались. Удалось же мне разговорить девочек из «Черной зимы», значит что-то я все-таки могу.

– О Дейзи, – говорю я.

Она отстраняется, еле заметно, но потом, похоже, берет себя в руки.

– О Дейзи Уиллис? Так вот зачем вы здесь?

– Это всего лишь фон для фильма. Меня интересует, как все эти события подействовали на сообщество. Вы ее знали?

Она уже открывает рот, но тут распахиваются двери и в кафе вваливается компания девушек. Им лет пятнадцать-шестнадцать, и, судя по школьной форме, они заявились сюда прямо с занятий. Они весело болтают и смеются, их кипучая энергия в один миг преображает сонное кафе. Одна из них, самая высокая, явно заводила; она главенствует в разговоре, наигранно закатывая глаза, – речь, очевидно, идет том, кого здесь нет.

– С чего вы взяли, что я ее знала? – уточняет Моника.

Я кошусь на девушек и думаю о Дейзи. Интересно, она тоже была такой?

– Брайан сказал.

– А, так вы говорили с Брайаном. – Она, похоже, слегка расслабляется. – Ну да, знала немного. У нас тут все друг друга знают.

– Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

Изгиб ее губ наводит на мысль, что перспектива не слишком ее вдохновляет.

– Я думала, этот ваш фильм будет про всякую ерунду. Никто не обязан никого закладывать. Разве ваша подруга не так сказала?

Подруга. Она, разумеется, имеет в виду Джесс, мою ассистентку. Похоже, Моника присутствовала на встрече.

– Ну да, именно, – говорю я со всей возможной теплотой в голосе. – Можете мне поверить, никто и не обязан.

Прежде чем она успевает ответить, появляется Лиз с чаем. Она водружает на стол щербатый чайник и ставит перед каждой из нас по разномастной чашке с блюдцем, после чего, перекинувшись парой слов с Моникой, удаляется. Приходит на ум фраза Гэвина о том, что не все здесь считают смерть Дейзи самоубийством.

– Я просто пытаюсь понять, что произошло, – объясняю я.

Она отвечает не сразу. На ее лице мелькает беспокойство. Секунду спустя она косится на Лиз, наблюдающую за нами со своего места, потом на девушек, вошедших в кафе следом.

– Перекурим? – предлагает она, понизив голос.

Мы выходим на холод. Пожелтевшими пальцами она вытаскивает сигарету и закуривает, потом протягивает пачку мне. Меня подмывает угоститься, но я удерживаюсь. Зря я, что ли, столько времени не курю? Она выдувает из ноздрей сизоватый дым.

– Что вы слышали?

– Только то, что есть люди, которые не верят в суицид.

– В самом деле? – Моника затягивается и понижает голос: – Послушайте, я могу вам только сказать, что она была пропащая душа. По слухам, у нее были большие проблемы с парнем. Ну, как обычно, понимаете?

Пропащая душа? Проблемы с парнем? Мне немедленно вспоминается мой бывший. Он говорит, что с него хватит. Моя работа его достала. Ему мало моего тепла. Между нами все кончено. Да, я была расстроена. Намного сильнее, чем позволила себе показать. Он был первым мужчиной, которому я доверилась. Я плакала. Я давала себе зароки никогда больше ни в кого не влюбляться. И даже едва не докатилась до того, чтобы усесться смотреть какой-то сопливый фильм с соседкой по квартире. Но топить горе в бутылке не стала. И прыгать со скалы тоже.

– Моника, люди не кончают с собой только потому, что их бросили!

– Некоторые кончают. – Она мнется. – Может, дело было еще и в другом.

– В чем еще?

– Кто знает? – Она тушит недокуренную сигарету о стену. – Вы поймите, нам тогда всего этого хватило по горло. Тело так и не нашли. Никто не хочет ворошить прошлое. Это уже история. Людям лишь бы поскорее все забыть, и дело с концом. И вам тоже лучше забыть. Ведь даже если мы узнаем, почему она спрыгнула со скалы, ее все равно не вернуть.

– Разумеется, это так. Но…

– Ну и какой тогда во всем этом смысл?

Докопаться до правды, подмывает меня сказать. Вот какой в этом смысл. Докопаться до правды. И это, собственно, то, чем я занимаюсь. Чем зарабатываю себе на жизнь. Но потом я думаю про «Черную зиму». Сильно моя правда помогла всем этим девушкам?

– Послушайте, – смягчается Моника. – Не знаю, что вы там себе о нас понапридумывали, но мы самые обычные люди. Мы живем своей жизнью, как и все остальные. Может, вы этого не понимаете, но мои заработки целиком и полностью зависят от туристов, которые сюда приезжают. И почти у всех так. Мы не можем позволить, чтобы ваш фильм распугал весь народ, ясно?