Мэри Бёртон - Последний ход

Сознание собственной власти опьяняло.

Мигнув тормозными сигналами, женщина свернула на съезд, ведущий на I‑35 в южном направлении. Мужчина бросился к фургону и последовал за ней, не включая фары до тех пор, пока не оказался на шоссе. Стиснув рулевое колесо, он устремился следом за женщиной, следя за тем, чтобы оставаться на расстоянии в несколько машин.

Ночь была не по сезону теплая, практически безлунная, и звезды светили ярко и отчетливо. Включив радио, он опустил стекло, наслаждаясь ветром в лицо.

Три минуты езды. Движение по шоссе было редким. Колесо пока что еще держало. Но скоро машина женщины начнет терять скорость. Она покинет небольшую вереницу автомобилей. И они останутся одни.

Пять минут езды. Задние габаритные огни попутных машин унеслись к черному горизонту. Машина начала сбавлять скорость. Правое заднее колесо уже заметно спустило. Секунды шли. Он включил глушитель сотовой связи.

Семь минут езды. Покрышка уже спустила до самого обода. Машина неуклюже завиляла из стороны в сторону. Замигал правый поворотник, и женщина свернула на обочину. Под колесами захрустел гравий, в воздухе заклубилась сухая техасская пыль.

Мужчина остановился сзади и быстро погасил фары, увидев в зеркале заднего вида яркий свет. Он ждал. Мимо промчалась фура, и фургон качнулся в потоке набежавшего воздуха. На I‑35 машины останавливаются достаточно часто, и это не привлекает внимания.

И тем не менее нужно было торопиться. Кто знает, кто может приехать сюда и как долго они пробудут одни… Нужно действовать быстро. Здесь небезопасно. Однако риск того, что его схватят, вызвал волну адреналина, разлившуюся по всему телу.

С гулко колотящимся сердцем мужчина снова посмотрел в зеркало заднего вида – и увидел только черную полосу шоссе. Убедившись в том, что все чисто, он включил крошечную видеокамеру, пришитую к куртке, и засунул смазанную «беретту» за пояс джинсов под куртку. Выйдя из фургона, направился к седану, хрустя сапогами по гравию. Сердце ускорило ритм. Во рту пересохло. Кончики пальцев покалывало, а грудь стиснуло напряжение, какого он уже давно не испытывал.

Мужчина медленно подошел к машине и постучал в стекло. Женщина вздрогнула.

Он улыбнулся, сгоняя напряжение с лица.

Встретившись с ним взглядом, женщина улыбнулась в ответ.

Похоже, это будет гораздо интереснее, чем он ожидал.

Игра началась.

Сан-Антонио, штат Техас Воскресенье, 26 ноября, 8:00

Детектив из отдела расследования убийств Тео Мазур остановился на обочине шоссе I‑35, в двадцати милях от Сан-Антонио, рядом с микроавтобусом криминалистов и скоплением машин полиции и чрезвычайных служб округа Бексар. Машины с мигалками полностью перекрыли две полосы шоссе, ведущие на юг, и полицейский в форме направлял недовольных водителей в объезд по дороге, проходящей параллельно шоссе. Утреннее солнце заливало теплым светом бесконечные мили кустов, низких колючих деревьев и краснозема.

Мазур выбрался из своего внедорожника, и тотчас же температура за семьдесят по Фаренгейту [2] Примерно 21 °C. напомнила ему о том, как далеко он находится от своего дома. Ничего похожего на бодрящий морозец и запах снега. Никакого грохота поездов городской железной дороги и клаксонов машин на забитых улицах Чикаго. Мазур перешел из управления полиции Чикаго в Сан-Антонио всего полгода назад.

Смена обстановки до сих пор чувствовалась остро, и непривычная погода составляла только часть проблемы. То, что в Чикаго было на чистом автоматизме – ориентироваться на улицах, ужинать в любимом ресторане, проводить время с друзьями или, черт возьми, просто знать по именам всех патрульных, – здесь уже не воспринималось как что-то само собой разумеющееся. Чтобы добраться до места преступления, обязательно требовался навигатор. Встреча с полицейским в форме становилась тренировкой памяти на имена. То, что в Чикаго получалось совершенно естественно, здесь требовало времени.

Переехать на юг пришлось после того, как бывшая жена Мазура, Шерри, семь месяцев назад сказала, что вместе с их общей дочерью Алиссой перебирается в Сан-Антонио. Два года назад их единственный сын Калеб умер в младенчестве. Мазуры считали мальчика подарком судьбы, полученным после многих лет бесплодия. Смерть Калеба опустошила обоих и окончательно разбила треснувший брак. После этого Мазур и Шерри, если не были вместе с Алиссой, занимались каждый своим делом. Его произвели в капитаны. Шерри ушла из городской администрации в юридическую фирму, платившую жалованье, измерявшееся шестизначными цифрами, – достаточно, чтобы оплачивать обучение дочери в частной школе, а затем в колледже.