Мелани Голдинг - Милые детки

Харпер одернула себя. Сделав глубокий вдох, она затолкала всплывшие на поверхность воспоминания обратно в дальний угол подсознания, где им и место, и снова заперла на замок.

Она подошла к большой полукруглой стойке, за которой сидела женщина в медицинской форме, и показала удостоверение, заодно обратив внимание на бейджик у нее на груди: «Антея Мэллисон, акушерка».

– Да?

То же резкое «да», что прорвалось сквозь помехи домофонного динамика.

– Я по поводу Лорен Трантер, – сказала Харпер.

– Третья палата, кровать С, – ответила Антея.

Если свое «да» она произнесла с восходящей интонацией вопроса, то окончание ее ответа, «кровать С», обрушилось вниз с безапелляционной завершенностью: Антея Мэллисон, акушерка, свое дело сделала. И даже взгляда от монитора не оторвала.

Из третьей палаты вышел мужчина в серой рубашке. Он прямиком направился к выходу и не сводил глаз с дверей, всем своим видом давая понять, что очень торопится. Харпер преградила ему путь.

– Прошу прощения, – сказал мужчина, имея в виду «уйдите с дороги».

На шее у него болтался бейджик, и, прежде чем он шагнул в сторону, пытаясь протиснуться мимо, Харпер успела выхватить слово «психиатр». Она тоже сделала шаг в сторону, точно в парном танце, и, снова заступив ему дорогу, выставила перед собой удостоверение:

– Здравствуйте, я детектив Харпер. Я вас надолго не задержу. Представитесь?

Про себя она подумала: его один твой вид раздражает. И он явно устал. Очень сильно устал.

– Доктор Джилл, дежурный психиатр. Я, к сожалению, только что получил срочный вызов, и мне правда нужно идти, прошу прощения.

Были времена, лет десять назад, когда, глядя на изящную фигуру Харпер и ее светлые, небрежно собранные в хвост волосы, люди частенько говорили, мол, полиция молодеет с каждым днем. С годами подобные комментарии звучали все реже, пока не прекратились совсем. Харпер задумалась, что бы это все могло значить: мало того что ей перестали говорить, как молодо она выглядит для своей профессии, так вот еще и врач – вполне взрослый, надо думать, квалифицированный специалист – с ее точки зрения выглядит лет на двенадцать.

Доктор Джилл предпринял еще одну попытку протиснуться мимо, но Харпер снова преградила ему путь. Доктор досадливо вздохнул.

– Не беспокойтесь, я правда не отниму у вас много времени, – заверила она. – Сегодня утром в службу спасения звонила пациентка из вашей больницы, миссис Трантер. Вы можете что-нибудь рассказать об этом?

– Да. – Доктор Джилл, судя по всему, обрадовался, решив, что сможет отделаться быстрым ответом. – Там требовалась помощь врачей, не полиции. Я рассчитывал, что вам об этом сообщат.

– Сообщили, но не предоставили никаких подробностей.

– И не должны были, такой порядок. Это конфиденциальная информация. Могу только сказать, что у пациентки случилось небольшое, временное, психическое расстройство, и в этом состоянии она позвонила на 999.

– То есть никакого злоумышленника не было?

На лице доктора промелькнула тень раздражения, но в следующую секунду профессиональная вежливость взяла свое. Он и в самом деле очень устал.

– Понимаете, пациенты, с которыми мне приходится работать, довольно часто видят то, чего нет. И многие из них звонят в полицию, потому что уверены в правдивости своих галлюцинаций. Удивительно, что вы с подобным не сталкивались.

Харпер внимательно посмотрела на этого мальчика-врача, задаваясь вопросом, насколько старше надо стать, чтобы с тобой перестали разговаривать свысока. Хотя, может быть, в этом-то все и дело? Может, в свои тридцать девять она уже кажется ему древней старушкой в маразме?

– Я могу с ней поговорить?

Доктор Джилл пожал плечами, давая понять, что не возражает. В кармане у него что-то завибрировало, он достал небольшое устройство и взглянул на экран.

– Слушайте, мне правда надо идти. Разговаривайте сколько угодно, ее кровать слева у окна. Она сейчас немного сонная, мы ей дали успокоительное, чтобы пришла в себя. Но говорить ей это не помешает. Хотя вряд ли вы узнаете что-то, что может заинтересовать полицию.

Когда он ушел, Харпер открыла блокнот и сделала запись: «Доктор Джилл, настроен скептически. 8:07, Королевская больница».

В некоторых подразделениях полицейским выдавали специальные устройства с приложениями для заметок, но все равно ничто не могло сравниться с бумажным блокнотом. Записи на бумаге можно в любой момент хоть сжечь, если понадобится. А из компьютеров и телефонов сейчас ничего нельзя удалить полностью, и это, с одной стороны, упрощает полиции жизнь, а с другой – усложняет, в зависимости от того, на чьей ты стороне и есть ли тебе что скрывать. Ей, конечно, скрывать обычно нечего, но приятно же иметь такую возможность.