Ольга Волошина - Однажды в Урюпинске

Надежда на сохранность фото в моём архиве оказалась напрасной. Половина фотографий в альбоме была безжалостно выдрана. Кто мог это сделать? Сама ли я проводила ревизию, или племянник поработал с какой-то целью? Сообразить мне не удалось.

Но тут счастливая мысль посетила мою голову: точно такая фотография должна быть и у Кирилла, если только он сейчас дома.

Кирилл мгновенно нашёлся по сотовому телефону. Приятель сообщил, что он в городе, но ездит по делам, поэтому дома появится не раньше пяти. Придётся мне подождать.

В пять часов я отправилась к Кириллу. Пока он искал нужную фотографию, я просматривала альбомы, сваленные в кучу на диване. Маленький Кирюша на руках у мамы, он же в возрасте семи лет с громадным букетом идет в первый класс, он же с младшим братом Антоном.

– Нашёл! – радостно объявил Кирилл, протягивая мне целых два снимка. Один был такой же, как мой, на другом Николай в момент съёмки дёрнулся, и узнать его можно было только по клетчатой рубашке и Даше, прижавшейся головой к плечу тогда ещё законного супруга. Собственное же Колино лицо получилось совершенно размазанным.

Пока я бережно укладывала фотографию в сумку, явился Антон. Да не один, а с подружкой, видимо, той самой Настей. Симпатичная девушка в светло-коричневой куртке и белоснежной вязаной шапочке приветливо улыбнулась нам с порога и наклонилась, чтобы снять сапоги.

– Знакомься, Ксения, это Настя, – представил девушку Антон, когда молодые люди прошли в комнату.

Живая Настя оказалась ещё симпатичнее, чем на фотографии, только волосы её на самом деле были не тёмно-русыми, а совсем светлыми, почти пшеничными. Задумчивые серые глаза, пушистые ресницы, красивой формы рот – настоящая русская красавица с обложки журнала. Заметив моё чрезмерное внимание, девушка слегка покраснела и отвела глаза.

– За всё, что я для тебя, Ксюха, сделал сегодня, ты просто обязана приготовить нам по чашечке чая, – заявил Кирюха и подмигнул брату.

Видя, что я иду на кухню, Настя сразу же вскочила, чтобы помочь, но Антон остановил её:

– Сиди-сиди, ты гостья. А Ксении я и сам помогу.

Как только мы оказались на кухне, Антон осторожно прикрыл дверь, и я поняла, что он собирается со мной секретничать.

И моё предположение оказалось верным, чутьё меня никогда не подводило. Ещё девчонкой я за версту чувствовала, когда кто-то из молодых людей собирался объясниться в любви. Не важно, кому – мне или моей подруге. А уж сколько любовных историй я выслушала от знакомых мальчиков и девочек, а также взрослых дядей и тётей, которые всегда считали меня достойной их доверия. Физиономия, что ли, у меня такая понимающая? Даже племянник в семилетнем возрасте именно мне, а не родителям, продемонстрировал первую, полученную от одноклассницы записку с нежным признанием. «Никита я лублу тибя», – писала маленькая обольстительница.

– И чё делать, не знаю, – вздохнул мальчик с самым серьёзным выражением на рожице. – Видно, придётся жениться!

– Ты погоди, не спеши, – посоветовала я. – Сначала присмотрись получше.

Пока Никита присматривался, девочка принялась строчить записки другому мальчику. Племянник, к счастью, не слишком долго огорчался. У него были дела и поважней.

Пока я заваривала чай и вынимала из шкафа чашки, Антон рассказывал, как побывал у Насти дома. Девушка наконец-то пригласила его в гости. Родители оказались интересными, общительными людьми. Семья у девушки вполне обеспеченная, можно даже сказать, состоятельная. Настя, видно, не придаёт этому никакого значения.

Антона это тоже не беспокоило, но что-то другое явно огорчало.. Спрашивать я не стала, захочет – сам расскажет.

– Сахар кончился, – я заглянула в зелёную керамическую сахарницу.

– Сейчас достану. – Антон вынул из навесного шкафчика стеклянную банку с завинчивающийся крышкой. – И тут мало. Кирилл совсем хозяйство забросил.

Тут юноша вернулся к разговору о Насте и её родственниках. Отец девушки преподавал в Дипломатической академии и часто уезжал за границу. Мать Насти умерла при рождении дочери, отец вновь женился, когда ей было двенадцать лет.

Жена Настиного отца Антону понравилась, она казалась совершенно непохожей на жадных и злых мачех из старых сказок. Молодая и красивая женщина с редким именем Олимпиада (Настя называет её Линой) оказалась весёлой, доброжелательной и приветливой. Она с интересом расспрашивала Антона об институте, родителях, брате, угощала чаем с пирожными, много и остроумно шутила. Вот отца Насти удалось увидеть мельком – тот вернулся с работы, когда юноша уже одевался, собираясь уходить.