Джереми Йорк - Your Mistake

В голове невольно воскресли страстные, бредовые слова и ласки, даримые щедро и яростно, тело отозвалось сразу, забыв о боли… И я снова заплакал, поперхнувшись дымом. Я не мог скрывать от себя самого простую истину: если бы Курт был сейчас здесь, рядом, вот в этой самой постели, мне было бы легче! Легче примириться с той пропастью, бездной, поглотившей мой бедный рассудок, с положением изнасилованного существа, с поражением, нанесенным жестоко и расчетливо человеком, которого я надеялся переиграть, привлечь к суду, засадить за решетку. Я напоминал себе использованный презерватив, только презерватив этот имел душу, и душа захлебывалась стыдом и болью.

Вслед за слезами тихо, но верно в душу вползло безразличие. В каком-то жутком сонном оцепенении я смотрел в разбитое окно, на проплывающие над морем кучевые облака, напоминавшие затейливые замки, слушал ветер и ни о чем не думал. Потом также бездумно встал, морщась, будто от ломки, заставил двигаться сначала ноги, потом руки. Голова слегка кружилась от стресса и голода, но я запихал немногочисленные вещи в сумку, кинул поверх тряпок никчемную «Беретту» и медленно вышел из комнаты. Мне было все равно, приступ прошел, и я так устал бояться, что если бы Курт поджидал за дверью со своим знаменитым ножом, я не отшатнулся бы, не вскрикнул, просто прошел мимо, тупо глядя под ноги. Весь смысл моего существования сосредоточился сейчас в простом процессе ходьбы; пока я шел – я жил, движение, подобно развитию, вновь делало меня человеком. Я не раз замечал, что люди в расстройстве или сильном гневе стремятся куда-то идти, ехать, давят на газ машины; само по себе движение вперед, усилие ног, сопротивление встречного ветра убивало ненужные эмоции, позволяя более трезво взглянуть на мир вокруг и на себя в этом мире, помогая оставить за спиной неприятное прошлое.

Я спустился по лестнице, прошел через холл, сбив по дороге пару кораблей из коллекции Курта, открыл входную дверь и столкнулся нос к носу с Питерсом. Какое-то время он молча разглядывал меня, размышляя, втолкнуть обратно или пропустить; когда я совсем собрался дать ему в морду, лакей Мак-Феникса протянул мне записку. Я развернул аккуратно сложенный лист и прочел: «Джеймс, прости, срочно должен ехать в Лондон. Пожалуйста, дождись меня».

Я смял листок и безразлично бросил себе под ноги.

– Бог простит, – негромко пояснил я лакею; Тим посторонился, уступая дорогу, и проводил меня долгим взглядом. Готов поспорить, он смотрел мне вслед, пока я не скрылся за грядой.

«Джеймс, прости, я вынужден уехать!» Подонок чертов! А за разодранную задницу я должен был его благодарить?! Гнев помог мне добраться до патрульной машины, не свалившись без чувств по дороге.

При виде меня бравые стражи порядка повскакали с мест, проливая сок и роняя бутерброды, которыми скрашивали дежурство. Нелицеприятное пятно растеклось по форменным брюкам сержанта, но он не обратил внимания, пялясь на мои синяки и кровоподтеки; я, должно быть, представлял собой жуткое зрелище, но голова отказывалась помнить мелькнувший в зеркале кошмар. Наконец, насмотревшись, сержант смахнул с брюк кроваво-красный кетчуп и потянулся за пистолетом, бросая недружелюбные взгляды в сторону Стоун-хауса.

Я отрицательно покачал головой и чуть слышно произнес:

– Мак-Феникса нет дома, не трудитесь. Вы разве не в курсе? Отвезите меня к Слайту.

Тот еще раз осмотрел меня, потом кивнул и открыл дверцу машины, помогая мне разместиться на заднем сиденье. Водитель в ужасе покачал головой и молча завел мотор. Через пять минут Стоун-хаус скрылся за поворотом, и я вздохнул свободнее. По дороге в Лондон несколько раз мне чудился догоняющий нас красный «Ягуар», это были галлюцинации, навеянные паранойей, но даже если лорд и вправду преследовал меня, он не решился напасть на полицейских.

Мне хотелось бы в своих скромных записях отдать должное сержанту Метвину: едва мы подъехали к зданию Нового Скотланд-Ярда, он выписал мне пропуск и быстро провел внутрь, заслоняя от недоуменных и откровенно испуганных взглядов. Возможно, многим из посетителей я показался жертвой полицейского произвола, доставленной в участок, по сути, если хорошенько поразмыслить, так оно и было, но участие Метвина уберегло меня от лишних расспросов любопытствующей публики. Сведя к нулю формальности на входе, сержант провел меня прямо в кабинет Фрэнка Слайта.

Инспектор Слайт, к счастью, оказался на месте; к счастью – потому что у меня чесались руки, и едва войдя, я сделал то, о чем мечтал с минуты пробуждения: за отсутствием Мак-Феникса я от души врезал милому полисмену, пославшему меня шпионить во имя высоких целей добра и справедливости. Собрав всю свою ярость и обиду, отработанным за годы тренировок жестом я вкатал ему под дых, встретил падающего Слайта апперкотом, мощный хук завершил чудесную комбинацию. Возможно, драка была глупа и выглядела по-детски, но мне заметно полегчало. А в тот момент только это имело значение.