Мария Куприянова - Тот самый шаг

–Здесь я решаю с чем ты справишься сама, а с чем нет. Так что расслабься и дай себя помыть-от тебя уже просто нестерпимо свербит– морщась, закончил Мастер.

Кася обиженно дернулась и упрямо сжалась еще сильнее:

–Я хочу сама!

В это мгновение пальцы Мастера зарылась в волосы девушки на макушке и сильно дернули, откинув голову назад так резко, что она ударилась затылком о бортик кадки. Слезы боли брызнули у Каси из глаз и она непроизвольно вскрикнула, пытаясь схватить запястье причинявшей боль руки. Мужчина вплотную приблизил губы к ее уху и зло прошипел:

–Я сказал, что тебя помою я сам. Мои приказы не обсуждаются, Касорина. Запомни это, если хочешь дожить до аукциона– и он резко дернул волосы вниз, повторно ударив ее головой о край, после чего так же резко отпустил.

Глотая слезы, Кася откинулась на бортик и, дрожа всем телом от сдерживаемых рыданий, закрыла глаза, в напряжении приготовившись к процедуре мытья. Мгновение мужчина молча стоял над ней, напряженно оглядывая съежившуюся в воде фигурку. Потом ей на макушку потекло что-то, напоминающее шампунь. Мастер присел на корточки возле бадьи и закатал до локтя длинные свободные рукава своей белой муслиновой сорочки. Он тщательно взбил душистую пену на ее голове, очень нежно прополоскал волосы в воде и снова промыл шампунем, отчего волосы заскрипели чистотой под его умелыми пальцами. Затем он взял пористую губку, налил на нее пахнущее травами средство и со всей тщательностью промыл каждый сгиб и каждую складку на ее теле, бережно обработав поврежденную кожу лодыжки, закованной в кандалы. После помог девушке подняться на ноги, промокнул полотном капельки воды на ее теле и начал натирать ее кожу терпким тягучим маслом, трепетно проходясь сильными пальцами по каждому миллиметру ее тела.

В комнате стоял густой запах трав и дурмана, горячий пар смешивался с душным дымом чадивших в камине снадобий. Тяжелый туман тонкой струйкой утекал в вентиляционную щель под потолком, сопровождаемый легким присвистом ветра, треском огня и горячим порывистым дыханием людей в комнате.

От унижения и страха Касю трясло. Она чувствовала себя как сжатая до предела пружина, готовая в любую минуту сорваться, наплевав на последствия. Каждый нерв на ее теле был как воспаления точка, каждое прикосновение воспринималось практически болезненно, заставляя непроизвольно вздрагивать и отшатываться от ищущих рук. Прикосновения становились все смелее, жадные руки скользили по ее телу почти грубо, жадно стискивая и впиваясь пальцами в напряженные мышцы. Когда же ладони Мастера мимоходом пробежались по складкам ее бедер, подбираясь к интимным зонам, девушка не выдержала и судорожно дернулась. В ответ Мастер резко сжал пальцы, глубоко погружая острые ногти в нежную плоть и не ослабевая нажима провел ими вниз по ноге девушки, оставляя на коже бедра глубокие кровавые борозды. От неожиданности и боли Кася взвизгнула:

–Хватит!– крикнула она, резким движением отбрасывая руку мучителя и оборачиваясь к нему.

Мужчина поражено замер, продолжая пожирать плотоядным взглядом густые капли крови, стекающие по ее ногам. Кася с удивлением смотрела на его напряженное лицо с поджатыми губами, над которыми высыпали мелкие бисеринки пота. Она машинально опустила глаза и споткнулась взглядом о характерную выпуклость на его холщовых свободных штанах. В изумлении вскинув взгляд обратно на лицо мужчины, она с ужасом уперлась в его горящие безумством красные глаза и тут же снова вскрикнула от боли– щеку тотчас обожгла тяжелая звонкая пощечина, от которой голова девушки сильно мотнулась в сторону, а сама она еле устояла на трясущихся ногах, прижимая к воспаленной щеке дрожащие холодные пальцы.

–Никогда не смей отталкивать меня!– зло крикнул ей в лицо мужчина, после чего одним движением вынул из кадки ошалевшую Касю и швырнул ее на топчан.

–Спать!– рявкнул он и пулей вылетел из комнаты, захлопнув за собой дверь и оставив девушку трястись от страха и боли, трогательным комочком вжавшись в холодную каменную стену темницы.

С того дня купание стало ежедневной процедурой в ее распорядке дня, с ужасом ожидаемой пыткой, неизбежностью, от которой у нее пересыхало во рту и окончательно мутнело перед застланными наркотической дымкой глазами. И каждый раз Мастер увеличивал время ее пытки. Водные процедуры продолжались все дольше, а самообладание мужчины отказывало все чаще. Теперь вздутые борозды следов его ногтей покрывали почти все ее тело, садня и пульсируя воспаленным огнем. На скуле расплывался лиловый синяк, следы его пальцев цвели синими отметинами на ее запястьях, плечах и бедрах. Он все реже пытался сдержать себя и все чаще причинял ей боль, возбужденно с присвистом дыша ей в ухо, зарываясь пересохшими губами в ее волосы и больно впиваясь зубами в шею и ключицы девушки, каждый раз любым способом добиваясь появления крови на ее теле. Тогда дыхание его становилось судорожным и прерывистым, пальцы начинали мелко дрожать, а тонкие свободные брюки на нем весьма явно демонстрировали возбуждение, которое неминуемо охватывало тюремщика. Его горящий взгляд намертво прикипал к бегущим горячим ручейкам, он быстро облизывал трясущиеся губы и хрипло стонал, еще сильнее впиваясь пальцами в нежную женскую плоть. Несколько мгновений он упивался запахом ее крови, прижимая трепещущие ноздри к поврежденной коже, осторожно слизывал холодным языком крупные капли и только после этого постепенно успокаивался и очень быстро заканчивал водные процедуры, оставляя, наконец, девушку в одиночестве, дрожащую от боли, страха и злости. Любая попытка отстраниться или избежать контакта с ним приводила к сильному удару или пощечине, и Кася изо всех сил сдерживала непроизвольные порывы своего тела, учась терпеливо сносить пытку.