Прикончив по четыре банки пива на каждого, они уже собрались спуститься на улицу и взять еще по парочке банок в круглосуточном магазинчике «Альф» (Тиффани и Джонни никогда не сомневались, что продовольственная лавка названа в честь главного героя одноименного сериала), но им помещали. С вечерних смен вернулись родители Тиф, не скрывавшие своего пренебрежительного отношения к лучшему другу дочери. И дело тут было вовсе не в том, что родители опасались, что мальчишка из неблагополучной семьи поимеет и бросит их дочь. Дело было в сексуальной ориентации Джонни, судить о которой можно невооруженным взглядом. Давайте немного остановимся на этом моменте. Все мы прекрасно понимаем, большинство людей из маленьких городков (таких откуда родом и Джонни) не любят выпячивать свои особенности и дело не только в косых взглядах и смешках за спиной. К сожалению, чаще всего – это вопрос безопасности. Узнают, что ты гомик – тебе конец. Конечно мы живем в современном мире, конечно с экранов мобильного и телека давно стали твердить: «у всех нас равные права», но жизнь в маленьких городках идет несколько иным чередом… И тут люди хоть немного отличающиеся от общепринятой нормы, будь то очевидные признаки сексуальной ориентации, нестандартный внешний вид или заметные увечья встают перед чудовищным выбором, о котором большинство даже не задумывается: играть роль обычного или быть собой назло всему гребаному миру? Инстинктивно наш главный герой чувствовал, надо претворится таким как все, но ему так нравилось посылать тупых узколобых придурков к черту с этой их моралью, что незаметно для себя он давно выбрал путь открытости.
Родителям Тиффани даже ничего не нужно было говорить Джонни в глаза, он всё видел по выражению их лиц и брезгливым взглядам. Старые, тупые засранцы. Вот что он думал, когда замечал это.
Есть только две разновидности натуралов в этом мире – одни ненавидят открыто в лицо, а другие у тебя за спиной. Его любимая цитата из лучшего в мире (по мнению Джонни, и не приведи господь тебя с ним поспорить!) сериала двухтысячных.
Он пошел домой и завалился спать и проспал бы большую, половину нового дня, если бы снова ни этот кошмар про отчима, вылезающего из гроба. Отогнав плохие воспоминания, Джонни заглянул в комнату матери, которая по совместительству была гостиной, но гостей в их квартире практически никогда не бывало. Мать сидела на своем привычном месте в старом кресле напротив телевизора. С раннего утра и до поздней ночи, (а иногда и вовсе не прерываясь на сон, пока Джонни со скандалом не выдирал вилку из розетки) женщина смотрела сериалы на каждом канале. Она порой забывала есть, или спрашивать ел ли что-нибудь сегодня её сын, но помнила имена всех героев и могла рассказать линии сюжета из разных сериалов. Вся жизнь этой душевнобольной женщины сводилась к ящику с лампочками. И когда Джонни Бианка входил в обклеенную пожелтевшими обоями комнату матери, его сердце сжималось от боли, о которой он никому никогда не рассказывал и не расскажет, в страхе что его начнут жалеть.
Пусть обзывают, смеются, тычут пальцами и бросают в спину камни, но жалеть меня не надо. Засуньте свою жалость в…
Если отбросит все плохое и грустное, то день, похоже, обещал быть замечательным. Он уже таким стал. Сияющие золотом лучи рассвета осторожно, будто боясь кого-то обжечь, медленно наполняли комнату, преображая её до ослепительного блеска. Такой сияющей комната матери бывала только в редкие дни на рассвете. И можно было легко поверить, что в их доме царит покой и умиротворение, что этот яркий мерцающий свет никогда не гаснет. И даже бездумно глядящая в экран телевизора женщина, в такие моменты казалась моложе и прекрасней.
– Ма, ты и не ложилась, да? – наблюдая за расползающимися тенями в правом углу комнаты, в пустоту спросил Джонни.
Она его не услышала.
Парень прошел через комнату и выдернул вилку из розетки. Экран телевизора ярко вспыхнул и медленно погас. На удивление, женщина не проявила агрессии, ни стала, как обычно устраивать скандал из-за отключения телевизора. Она немного посидела, не двигаясь, смотря на потемневший экран, взбила руками подушку и опустила на нее голову.
– Ричард! – обрадовавшись, словно впервые за долгое время, увидев сына, назвала она его полным средним именем. Мать без исключений обращалась к Джонни именно средним именем (так как дали его в честь отчима, когда тот сделал предложение беременной женщине). Сам Джонни имя Ричард на дух не переносил, но считал приемлемым, когда его зовут сокращенно «Рики». А историю своего полного имени он считал необходимым рассказывать всем, кто ему приглянулся.
Читать дальше