Стефани Пинтофф - Во мраке Готэма (ЛП)

— И не оставлял никаких сообщений?

Миссис Либ пожала плечами:

— Через меня — точно нет. Простите.

Чем Алистер занимался весь день? За сегодня я с ним ни разу не переговорил, несмотря на то, что предполагалось, что он будет оказывать максимальную помощь в моём расследовании.

— Так уж работает Алистер, — произнесла Изабелла, глядя на меня понимающе. — В душе он одиночка, особенно когда задумывается над очередной сложной задачей. И когда он найдёт её решение, то снова объявится. Я видела, как он поступает так снова и снова. К тому же, — улыбнулась она, — на этот день он одолжил вам меня.

— Справедливо, — согласился я.

Изабелла мне очень помогла, хотя если уж говорить начистоту, встретились мы с ней сегодня совершенно случайно.

— Саймон, вы ранены! — у Изабеллы мгновенно поменялось выражение лица, и она, не отрываясь, смотрела на мою правую руку.

Я опустил взгляд и не заметил ничего необычного. А потом осознал, что она никогда прежде не могла видеть моё старое ранение, потому что на мне всегда был пиджак или пальто.

Они скрывали увечье — или точнее, делали его не таким заметным. Но сейчас я сидел в одной рубашке, и стало очевидно, что моя правая рука висела вдоль тела под странным углом и плохо двигалась.

— Это старая травма, — поспешил я успокоить Изабеллу, — хотя, должен признать, что после сегодняшней схватки она стала сильнее болеть.

— Как это случилось? — спросила девушка, подув на ложку супа, пытаясь его остудить.

— Профессиональная небрежность, — сухо ответил я. — Кость была сломана в одном месте и размозжена в другом, а врач, который мной занимался, неправильно её сопоставил. И не заметил этого, пока не стало поздно. Конечно, это не полностью его вина. На него свалилось столько пациентов…

Мой голос охрип, и я замолчал.

— В любом случае, чего уж сейчас вспоминать. Меня мучают артритные боли, особенно в холодное и сырое время года, и силы в правой руке заметно поубавилось. Но я почти всегда справляюсь.

— Уверена, её можно вылечить. Или, по крайней мере, улучшить функцию.

— Конечно, можно. Хирургически. Но хирургия — это время и деньги, а на выходе — никаких гарантий. Я и так неплохо справляюсь. К счастью, я левша.

Я улыбнулся, пытаясь развеять мрачную атмосферу. Но, похоже, Изабелла интуитивно поняла, что за всем стоит некая более жуткая история, и я готов ей её рассказать.

Её карие глаза встретились с моими:

— Вы получили это ранение на службе?

Кто-то постучал в дверь.

— Что-то вроде того. Думаю, эту историю я расскажу вам в другой раз.

Я поднялся, пересёк комнату и открыл дверь, приглашая Горация Вуда войти.

— Я просто принёс пару записей для профессора Синклера. Думал, что он здесь, с вами, — пояснил Гораций. — Вот мои заметки о том, что я выяснил о политической активности Сары из университетской газеты и от однокурсников, — Гораций колебался. — Может, в таком случае, вы их посмотрите вместо профессора?

— Конечно, прошу вас, — произнёс я.

Со слов миссис Лид, Алистер будет занят сегодня весь вечер, а у меня, напротив, будет куча свободного времени, пока поеду на поезде домой.

Изабелла в очередной раз отказалась от моего предложения проводить её до дома, поэтому я вышел из здания офиса вместе с Горацием. Я решил поддержать разговор, чтобы избежать неловкости.

— Вы домой? — спросил я.

— Пока нет. Я собираюсь на важное собрание, организованное Муниципальной Лигой Собственников, — отрывисто и резко сказал Гораций.

— Кем? — уточнил я.

— Независимой партией, основанной Херстом, — Гораций был поражён, что я этого не вспомнил. — Сегодняшний митинг должен показать, что людей, ждущих реформ и перемен, не сможет запугать машина Таммани.

— С этим расследованием у меня почти не остаётся времени, чтобы следить за новостями о выборах, — примирительно заметил я. — Но я видел заголовки газет в городе. Похоже, все согласны, что голосование во вторник было подтасовано.

Это было правдой. Даже заклятые враги Уильяма Рэндольфа Херста поддерживали его.

Херста, владельца «Нью-Йорк Джорнал», не любили и не уважали его противники. Но даже владельцы таких крупных изданий, как «Уорлд» и более консервативный «Сан» признавали, что у Херста есть основания для официального подсчёта голосов.

— Бесстыдное воровство — вот что это было! — взъярился Гораций. — Вы видели, что со мной во вторник случилось, — он коснулся лиловой шишки на виске. — А для рабочих на окраине всё прошло ещё хуже. Я не верю, что существует хоть один шанс на то, чтобы МакКеллан остался на посту.