Стефани Пинтофф - Во мраке Готэма (ЛП)

— Он об этом ничего не говорил. Я сделал это только ради денег.

— Каких денег? Тебе кто-то заплатил? — спросил я, внимательно на него глядя.

— Мне заплатили десять баксов, — ответил он. — Где-то с полчаса назад, когда я выходил от Моретти, ко мне подошёл мужик. Я как раз проигрался в пух и прах, и мне были нужны деньги, — он посмотрел на меня, а потом на певца. — Эй, может, отпустишь меня. А то не очень удобно.

— Не-а, — ответил певец. — Перебьёшься. А теперь внимательно отвечай на вопросы офицера.

— Он дал тебе десять долларов авансом? — удивился я.

Нападавший кивнул.

— Ага. И сказал, что если отберу у тебя сумку, то он меня найдёт и добавит ещё денег.

Я оглядел окружавшую нас толпу. Может, Фромли за нами наблюдает?

— Как он выглядел? И как он меня описал?

Мужчина ухмыльнулся.

— Он вас не описывал. Просто сказал, что это будет человек, который выйдет из этого дома, — он кивнул на здание, в котором была квартира Клары, — с прелестной цыпочкой, — кивнул он на Изабеллу. — А выглядел он… ну, обычно, короче. Коричневая шляпа, коричневое пальто. Среднего телосложения. Лица я не видел. Он ни разу прямо на меня не взглянул.

— Это был он? — показал я ему снимок Фромли, который носил с собой.

— Может быть. Не могу сказать. Слушайте, мистер, ничего личного. Мне просто были нужны деньги.

В этот момент через толпу протиснулись двое полицейских из округа Тендерлойн и немедленно направились к певцу и его напарнику, угрожая дубинками.

— Отпустите этого человека, сейчас же! И руки вверх, чтобы мы их видели!

Их предвзятое отношение было очевидно, и мне стало стыдно перед моими спасителями, у которых, к тому же, по лицам можно было прочесть, что такое обращение для них привычно.

Я вышел вперёд и протянул полицейским своё удостоверение.

— Вы неправильно поняли. Этих людей надо наградить за оказанную мне помощь. А арестовать надо другого, — я кивнул на мужчину с брюшком, по-прежнему прижатого к зданию. — За нападение на офицера полиции.

— Вы уверены? — более старший офицер окинул взглядом толпу, выискивая любого, кто сможет опровергнуть мои слова.

— Уверены, — ответила Изабелла, твердо встречаясь с ним взглядом. — Все, стоящие здесь, кто видел случившееся, расскажут вам то же самое.

— Ладно, — старший офицер всё ещё выглядел подозрительным, но направился к певцу, забрал моего нападавшего и сразу же заковал в наручники. — Значит, вы будете выдвигать обвинения?

— Естественно, — ответила я.

Я ещё раз поблагодарил мужчин, которые нам помогли, и мы с Изабеллой направились за двумя офицерами в здание Девятнадцатого участка, где написали заявления для выдвижения обвинений.

Оттуда мы направились к станции подземки на 33-ей улице и сели на ближайший поезд, двигавшийся в северном направлении. Мы отправлялись в исследовательский центр, где я надеялся наконец-то встретиться с Алистером. Этим вечером мне очень сильно хотелось с ним поговорить.

Я был полностью поглощён мыслями о том, что сегодня случилось: об отвратительных фотографиях, которые мы нашли в шкафу Фромли, об ужасных травмах, которые он нанёс Кларе Мерфи, о нападении, организованном на меня Фромли — а это не мог быть никто другой, кроме него.

Это была не случайная атака. В моей голове пронеслись несколько версий развития событий, и я решил, что скорей всего, Фромли шёл за нами дома миссис Эддисон, где он снимал комнату.

А затем, пока мы были у Клары Мерфи, он спланировал нападение и подкупил Хэла Джонса, чтобы тот ему помог. А это подразумевает определённую долю планирования и дальновидности, которые, учитывая заявления Алистера, я от него никак не мог ожидать.

Я хотел услышать, что думает по этому поводу Алистер, потому что меня поразила одна деталь: это нападение было спланировано не просто для того, чтобы меня напугать. Мужчина пытался похитить мой чемоданчик.

Если предположить, что Фромли к этому причастен, то ему пришлось пойти на многое, чтобы вернуть и уничтожить найденные мной улики: фотографии, чашу для бритья, которую я взял для снятия отпечатков, и даже мои записи по этому делу. Мне повезло, что чаша не разбилась во время схватки.

А, может, он знал, что именно я взял? Если так, то значит, он осмотрел свою комнату после того, как мы с Изабеллой её покинули.

На грани сознания замаячила некая беспокоящая меня мысль, и я сначала никак не мог её ухватить.

Мог ли кто-то иной — не Фромли — организовать нападение на меня сегодня днём?