Карен Макманус - Кузены

– Злой гений? – чуть не смеюсь я.

Однако… она ведь права. Всю жизнь я только и слышала, как отец говорил с горечью и возмущением: «Дональд не отвечает на мои письма», «Дональд сообщает, что мать не изменила своего решения», «Дональд пишет – не имеет значения, что отец не захотел бы лишать своих детей наследства; это нигде не зафиксировано документально».

– Так что ты хочешь сказать? Что мистер Кэмден пытается от нас избавиться?

– Именно так. Я предупреждала, что так и будет, помнишь?

– Но почему?

Милли задумчиво постукивает пальцем по подбородку.

– Не знаю. Однако интересно другое – почему-то он не может этого сделать.

Я, как обычно, не успеваю за ходом ее мыслей.

– А?

– Ну ясно же, что если бы все зависело только от него, нас бы здесь уже не было. Зачем соблазнять нас приманкой в виде шикарной подработки? Мог ведь просто уволить и выгнать с острова. Значит, что бы за этим ни стояло, на сей раз Дональд Кэмден и Милдред Стори не заодно. Он не может прислать нам: «Вам известно, что вы сделали», и все. – Взглянув в зеркало, она поправляет волосы. На ее губах появляется легкая улыбка. – Есть тут что-то приятное, правда?

– Тогда получается, что все-таки бабушка нас пригласила? – спрашиваю я.

– Нет. Если она хочет, чтобы мы остались, это еще не значит, что благодаря ей мы здесь.

Я вздыхаю:

– У меня голова кругом, Милли.

Она усмехается и, взяв меня под руку, шагает обратно к двери.

– Ничего. Привыкнешь.

После ланча с Дональдом Кэмденом прошло два дня. Милдред Стори до сих пор так и не удостоила нас аудиенцией.

Сейчас четыре часа дня, пятница. «Семерка» – что-то вроде спортивного паба здесь, в курортном отеле, – начнет заполняться примерно через час. Я тут в качестве помощника официанта, убираю грязную посуду, и это далеко не худшая работа. Особенно если учесть бесплатную еду.

– Что нового, Джона? – спрашивает Чез, бармен, когда я забираюсь на табурет напротив. Нормальный парень, с густой черной бородищей, как у траппера с Дикого Запада. Не понимаю, как он вообще прошел курортный дресс-код. – Хочешь сегодняшнее блюдо дня?

– А что там?

– Спагетти с креветками.

Я поспешно киваю. Чез набирает что-то в планшете и сощуривается, глядя на экран.

– Повезло тебе, даже ждать не придется. Клиент отменил заказ, а порция уже готова. Сейчас принесут.

Повернувшись, он начинает доставать бокалы с нижней полки и расставлять на стойке аккуратными рядами. В «Семерке» современные технологии сочетаются с традиционной обстановкой. По стенам развешаны огромные телевизоры с невероятной четкостью картинки – я таких нигде не видел, – при этом везде темное полированное дерево, приглушенный свет и кожаные кресла. Массивную стойку обрамляют две колонны, по всей длине установлены табуреты. Временные работники собираются здесь перекусить около половины пятого, но я всегда начинаю чувствовать голод куда раньше.

– Первый, как обычно? – раздается сзади холодный голос.

Обернувшись, я вижу Милли в рабочей униформе – черное коктейльное платье, черный фартук, стильные черные кроссовки и темно-красная губная помада. Судя по тому, что все официантки «Веранды» – это изысканный курортный ресторан – используют тот же оттенок, он является обязательной частью образа. Волосы девушки убраны в высокий хвост, ресницы накрашены. Хотя, возможно, это не тушь, а они у нее от природы такие густые?

– Просто еда здесь нравится, – говорю я, настороженно глядя, как Милли усаживается рядом.

За исключением разговора на пароме и того странного ланча с Дональдом Кэмденом, мы почти не общались. Мне казалось, она к этому и не стремится, так что непонятно, с чего вдруг ей вздумалось ко мне присоседиться.

На телевизоре прямо перед нами включен канал Си-эн-эн – Чез любит до наплыва посетителей и сплошных спортивных трансляций со всех сторон посмотреть новости. Взгляд Милли падает на экран.

– Опять какого-то финансиста арестовали за мошенничество с инвестициями, – громко замечает она. – Похоже, среди них это прямо какая-то эпидемия. Дядя Андерс с таким не сталкивался? Ну, с каким-нибудь, не знаю… «Берни Мейдоффом из Род-Айленда»?

Черт! Даже не видя ее лица, я понимаю, что она каким-то образом наткнулась на ту самую недавнюю заметку в нашей местной газете:

Один недовольный клиент лишился всех своих пенсионных накоплений, а также денег, отложенных на учебу ребенка в колледже, и рискует потерять семейный бизнес. Фрэнк Норт, недавно подавший заявление о банкротстве, называет Андерса Стори «Берни Мейдоффом из Род-Айленда». По словам мистера Норта: «Его инвестиционные проекты были не более чем финансовой пирамидой. Я оказался в ней последним звеном и остался в дураках».