Игорь Ревва - Власть древнего проклятия

– Врут, – убежденно возразил третий человек, стоявший за спиной сержанта, одетый в точно такую же, но уже давно и долго ношенную форму рядового Имперской охраны. Он был худощав, аккуратно выбрит, и вообще весь его вид наводил на мысль о чём-то, гораздо более изящном, нежели охрана рудников Тарса-I. Будь на нём гражданская одежда, а не изрядно поношенная форма, его можно было бы принять за музыканта: тонкие холёные пальчики его нервно теребили рукоять «Гадюки» – импульсного бластера, висевшего на поясном ремне. Рука худощавого ещё не привыкла к форме рукояти, «Уж» был ей знаком гораздо лучше. Но с появлением на рудниках Тарса-I айттера надобность в парализаторах отпала, и вся охрана постепенно обзавелась бластерами.

– Почему это – врут? – обиженно возразил детина, почесав свою рябую физиономию. – Мне Виллис рассказывал, из пятой смены. Говорит, часа полтора эти ящерки держатся, не меньше…

– Трепло твой Виллис, – усмехнулся худощавый.

– Ну… – с сомнением протянул детина. – Рик тоже говорил…

– Нашёл авторитет, – Сержант неодобрительно покосился на детину. – Рик известный дурак! Слышал, как он рапорт лейтенанту подавал? Мол, над заключёнными тут издеваются… Придурок…

– Это из него ещё не все благородство вышло, – усмехнулся холёный.

– Благородство, – покрутил головой сержант. – Кишки из него пока не выпускали, вот что. Не оказывался он ещё в переделках ни разу, потому и несёт подобную чушь. Его бы сюда три года назад, когда эти твари бунт подняли… Чего смотришь, дрянь!!! – заорал сержант на одного из заключённых, резко подаваясь вперёд.

Заключённый вздрогнул, опустил глаза и часто-часто задышал. Лоб его покрылся потом, он даже попытался было поднять руку, чтобы стереть его. Но рука лишь безвольно дёрнулась и вновь безжизненной плетью повисла вдоль тела. Рябой детина удовлетворённо хохотнул.

– Да, это точно, – согласился он. – Не попадало ещё Рику как следует…

Сержант нахмурился. Ему вспомнились события трёхлетней давности. И ржавый железный штырь, пропоровший ему, сержанту, живот. И боль. Много боли…

– Дураки они, – равнодушно произнёс худощавый. – Помнишь, как они тогда захватили корабль? А едва взлетели, как корвет сразу же их расстрелял…

– А вот интересно, – оживился вдруг детина, – почему айттер на снятие матрицы срабатывает только один раз, а? И ведь никак нельзя это изменить-то, вот в чём дело!

– А зачем тебе нужно менять?! – удивился худощавый.

– Ну, как это – зачем?! – в свою очередь удивился детина. – Вот с меня, например, матрицу снимали в полицейской школе. А может быть, я не хочу, чтобы меня там оживляли? Может быть, я хочу где-нибудь на Эльрийском курорте воскреснуть?

– На курорте! – фыркнул холёный. – С твоей-то рожей только на курорт!

Рябой детина смолк, задумавшись о чём-то своём. Было видно, что занятие это – думать – для него непривычно. Казалось, даже слышно стало, как тихонько стучат в его голове какие-то примитивные мысли: словно перестук крошечных металлических шариков. Холёный насмешливо глянул на рябого, потом слегка толкнул сержанта локтем и указал глазами на их товарища. Сержант покосился, удрученно качнул головой и хмыкнул.

– Ты радуйся, – проворчал он, – что матрицу с тебя снимали не на нашем айттере. А то добывать бы тебе уран во веки вечные. Всю жизнь. И все остальные жизни, после каждого воскрешения…

– А помните, – опять оживился детина, – того, из прошлой партии? Здорово кричал, правда?

Сержант хотел что-то ответить ему, но тут вернулся рядовой Кальдис, ведя заключённого. Того пошатывало – после процедуры снятия матрицы у каждого хоть немного кружилась голова.

Сержант глянул в личное дело и плотоядно усмехнулся. В графе «адрес айттера» теперь значилось: «первая планета Тарса… урановые рудники, седьмой квартал».

– Рядовой Кальдис! – бодро приказал сержант. – Снять матрицы с остальных! И в шахты их! Живо!..

Затем сержант медленно поднялся, подошёл к заключённому и встал перед ним, заложив руки за спину и медленно покачиваясь с носков на пятки.

– Теперь ты – раб! – усмехнулся сержант. – Твоя матрица зафиксирована на нашем айттере. И если ты умрёшь, то оживёшь именно у нас. Так что урановые рудники – это всё, что тебе предстоит наблюдать целую вечность. А умирать тебе придётся часто. И очень интересными способами. У нас вообще никто не умирает редко и своей смертью или от облучения. Потому что каждый из подонков, оказавшихся тут, с самого начала должен понять, кто есть кто. Кто мы, а кто вы. Мы – охрана. Те, кому Император доверил наблюдение за порядком на рудниках. А вы… Вы – никто. Ты понял меня?