Татьяна Самойлова: А счастья может и не быть…

И вот сейчас, стоя над храпящей толстушкой, она вдруг почувствовала крупицы песка и неприятный матерчатый комок во рту. Глаза ее покраснели, скулы задергались, а руки моториально затряслись. Пыхтя от злости, она начала запихивать в приоткрытый рот Натки, сжатый в руке носок, совершенно не думая о том, что может быть с ней дальше. Натка моментально проснулась, слегка притянула к себе и очень юрко, несмотря на свою полноту, ударила ногой в живот, тем самым оттолкнув ее от себя. Анюта не удержалась на ногах и упала, зацепив спиной угол койки. От грохота все начали просыпаться, кровати заскрипели, а полусонные девицы начали медленно подниматься и приближаться к Анюте. Та сидела на полу, обхватив ноги руками. Из воспаленных глаз неудержимо текли слезы, а тело все содрогалось, словно в судорогах. Нет, она не боялась побоев, не боялась издевательств и даже не боялась снова оказаться обмотанной скотчем, так как волосы с того времени она перестала отращивать. Схватившись руками за лысую голову, Анюта затряслась еще сильнее. Она и сама не понимала из-за чего. Толи от злости, толи от того что она не смогла отомстить, толи из-за своей слабости, а толи из-за того что она опять на полу. Когда ее окружили, Натка внезапно «цыкнула»: всем, приказала не трогать, а ложиться по своим местам и спать. Потом поднялась со своей койки и вышла из комнаты. Вернулась она с банкой, доверху наполненной водой. Подойдя к Анюте и со словами: «Охладись», вылила холодную жидкость ей на голову. После, села перед ней на корточки, и стала, молча сверлить глазами. Мандраж и слезы у Анюты прекратились. Остался только легкий озноб от холода. Она подняла голову и взглянула в глаза, в упор смотревшей на нее Натки. «Прости» – прошептала Анюта, и слезы опять потекли по ее щекам.

– Жалко мне тебя, – процедила сквозь зубы Натка и легла обратно на свою койку.

Анюта так и осталась сидеть на полу, думая о том, что завтра она уйдет отсюда. Навсегда. И больше никогда никого не увидит. И никого не будет навещать. Никого! Но тут же вздрогнула. А Илюшка? А как же Илюшка?

Просидев так еще минут двадцать, Анюта поднялась и пошла к своей койке. Укутываясь в одеяло, положила голову на подушку и, свернувшись в комочек, закрыла глаза, пытаясь уснуть. Но сон не шел. В голове все мешалось: завтрашний уход отсюда, произошедшая этой ночью ситуация с Наткой и Илюша… И опять она погрузилась в воспоминания. На этот раз более приятные. Теперь она перенеслась в позапрошлую весну…

…Это был очень теплый весенний день 17 Апреля. Ее четырнадцатилетие. Девчонки из их комнаты, где-то нашли спирт и собирались отметить после отбоя праздник. На прогулке Анюта сидела на скамеечке и просто смотрела на то, как играют в мячик мальчишки. Она обратила внимание, на не по годам высокого парня, который в игривой форме отбирал мяч, стараясь, все время держать его возле себя. Она слышала от девчонок, что его зовут Илья и что он немного моложе. Илья не отличался красотой, но что-то в нем все же привлекало Анюту. Он был очень высок, худощав, серые глаза были немного выпучены, над губой темная небольшая родинка. Длинная, как будто выщипанная челка. Темно-русые волосы от яркого солнца казались светлее. Анюта смотрела на то, как он умело обращается с мячом и заливисто смеялась. Она смеялась просто потому, что ей было очень светло на душе. Глядя на Илью, ей становилось тепло и радостно, как будто бабочки порхали по всему телу, щекоча ее изнутри. Они никогда не общались, даже не здоровались, она просто всегда наблюдала за ним издалека. Вдруг мяч подкатился к ее ногам и остановился.

– Подкинь сюда! – услышала она его голос. Это ОН крикнул ЕЙ! ОН! ОН к НЕЙ обращается! Анюта растерялась и стала смотреть, то на мяч, то на Илью. Ее былой смех резко прекратился, в горле встал ком, указательный палец начал подергиваться, ногам стало жутко неудобно и она начала их переставлять, то топча песок, то сдвигая пятки, то поднимая и опуская вверх-вниз мысы в обшарпанных ботиночках. Увидев, что Илья приближается, она ухватилась за края скамейки, скрестила ноги и начала медленно покачиваться.

– Лысая, ты оглохла что ли? – услышала она его голос совсем близко. – Чё, мяч подать не можешь? У тебя случилось что-то? – подсаживаясь рядом, спросил он.

– День рождения у меня, – прошептала она внезапно осипшим голосом и облизала пересохшие губы.

– А! Вот зачем ваши девки спиртягу свистнули, – улыбнулся Илья и, поднявшись со скамейки, ударил по мячу ладонью так, что тот, ударившись о землю, подпрыгнул, попав опять под его ладонь.