Александр Онуфриенко - Притяжение смерти

Со временем на ранее упомянутом пустыре стал вырастать парк. К тополям и кустарникам прибавилось большое футбольное поле, размером с крошечный стадион, асфальтированные и выложенные разноцветным кирпичом дорожки, хоккейная коробка – любимое место всей детворы в зимнее время года, скамеечки, спортивные и детские площадки.

Вот только не сажали там ничего: ни деревьев, ни подлеска, ни даже цветы. Все вырастало само. Пролетит какая-нибудь птичка, сбросит семечко, и, глядишь, что-нибудь да вырастет. Никто из ныне живущих в поселке про это не знал, исключением являлись разве что глубокие старики, живущие здесь с заложения первого кирпича.

Вечерами в парке по-прежнему можно встретить влюбленные парочки, собаководов, молодежь с музыкальными колонками на площадке для физических упражнений, пьяниц, лежащих на скамейках у футбольного поля и прочий люд. Каждый проводил здесь досуг как ему нравилось, ведь парк был местом всех и каждого от стара до мала, здесь каждый мог найти что-то свое.

Вечером там достаточно оживленно, а вот утром практически никого не доводится встретить. В лучшем случае наткнешься на одинокую старушку или старика на лавочке, с мудростью прожитых лет смотрящих куда-то вдаль, одинокого подростка на скейтборде, или двоих завсегдатаев, один из которых ведет под руку своего слепого то ли брата, то ли друга, и рассказывает ему о погоде и последних новостях из мира политики и бейсбола. Парк утром – это пристанище одиночек, а парк вечером – место всех и каждого, решивших отдохнуть после тяжелого дня. Только в этом месте Новой надежды можно встретить абсолютно все разновидности его жителей. Никто не брезговал ходить сюда, во всяком случае до тех самых событий. Сейчас тут поменьше народу собирается, так сказать, одни смельчаки и просто те, кому уже все равно. Вот вам слово, если оно для вас хоть что-то значит, – ни один из них (спросите у кого угодно, если доведется побывать здесь) не уверен, что парк стал нормальным (если можно так выразиться).

Ну, все, что общеизвестно об истории Новой надежды и местного парка в частности – сказано. И сейчас вас наверняка интересует вопрос: «А что же все-таки произошло в этом парке?». Можете обрадоваться (или огорчиться), об это этом и повествует сея повесть. Заваривайте чай, присаживайтесь поудобнее, укрывайтесь пледом, возьмите кота и айда окунемся в кошмар Новой надежды вместе.

В центре событий оказался наш герой по имени Марти Ройс. Давайте же с ним познакомимся поближе.

Марти жил в скудном двухэтажном частном доме сельской части Новой Надежды. Жила его семья весьма скромно: Мама Джулия работала продавцом в местном продуктовом магазине, отец сварщиком в частной фирме. Пил он каждые выходные и не редко подливал себе и в будни, из-за чего духу его на работе иногда, с заметной регулярностью, не появлялось. Как его начальник терпел – никто не знает. Как он держался на плаву с кучей кредитов – тоже никто не знает. Вся жизнь Ройса старшего вне дома оставалась тайной для всей семьи. Он почти ничего не рассказывал жене и сыну о своей работе, о том, с кем пьет и где проводит досуг.

Отец почти никак не помогал семье с домашними обязанностями. Чтобы попросить его что-то сделать, нужно было буквально на коленях упрашивать, и то не факт, что он согласится. «Козел, – как его называла Джулия за глаза, – не за такого человека я выходила замуж». Но и поделать она ничего не могла. Уйти от него и жить с Марти на зарплату продавца было бы невозможно (не трейлер же с клопами в подушках арендовать), а так Мартин старший хотя бы обеспечивал семью четырёмстам долларами в месяц (а остальное оставлял себе), да и делал это так, будто бросает своим собакам кость. Считал, что и за эти гроши они должны быть ему благодарны. Зато до оскорблений и побоев не доходило, на том спасибо.

Ройсы придерживались католической церкви, однако в саму церковь ходить почти перестали. Ройс старший считал всех священников кучкой невежд, которые используют свою сутану лишь для поднятия собственного эго, истинной верой они не обладают. Исключения он не признавал и твердо стоял на своем. Атрибуты церкви в виде священного хлеба, вина и распятий он воспринимал лишь как сладкий хлеб, скисшийся виноград и крест с изображением распятого Христа. Его многие принимали за агностика, но все же иногда он просил прощения у Бога, когда совершал что-то через чур плохое. Однажды после пяти кружек пива в баре он подрался с каким-то пареньком, которому едва исполнилось двадцать один, только потому, что он случайно толкнул Ройса и тот вылил пиво на свою новую рубашку. Закончилось все тем, что паренек угодил в больницу с разбитым лицом и сломанными ребрами, а Ройс ту ночь провел в камере полицейского участка. Тогда-то он и попросил прощения у Бога к несказанному удивлению шерифа Паркинсона.