Кристина Пак - Вселенная разума

Каждый раз, когда Элиот смотрел на далекий месяц, в его душе зарождалось теплое чувство надежды, и он ощущал каждой клеточкой тела, что где-то под этим бескрайним ночным небом находится та самая девушка, что жила в его воображении. Была ли она фантазией или призрачным воспоминанием из забытого прошлого – он не знал. Но ее образ не шел у него из головы, и он верил, что она где-то рядом. Может, в одном из манхэттенских небоскребов или на Статен-Айленде, в Бронксе, Куинсе, или их разделяет только бруклинский Проспект-парк.

Так размышлял Элиот, когда седой старик месяц внезапно раздвоился и поплыл перед глазами. Элиот ощутил едкий трупный запах. Глаза закатились за веки, обнажая белоснежную склеру. Тело окаменело. Угасающий рассудок, казалось, был заперт в саркофаге неподвижной плоти. Элиот не мог пошевелить конечностями, они словно налились свинцом, были чем-то инородным. Сознание окончательно улетучилось, и Элиот повалился на решетчатый железный пол пожарной площадки, выронив из рук книгу и бутылку бурбона. Стеклянный сосуд покатился вниз, звеня, ударяясь о ступени металлической лестницы, пока не достиг земли и наконец не разбился. Нейроны головного мозга разом взбунтовались и вызвали судороги по всему телу.

3 сентября 2022

Суббота

Эпилептический приступ длился три минуты.

Одной из основных причин, почему Элиот и большинство других пользователей воидов соглашались внедрить под кожу инородный предмет, было то, что умный помощник отслеживал приближение приступа многих хронических заболеваний и заранее уведомлял о нем носителя. Ни эпилепсия, ни астма, и никакая другая болезнь, проявляющаяся в виде внезапных приступов, уже не представлялась страшной в силу того, что припадки стали предсказуемыми, их можно было своевременно предупредить или подготовиться к ним. Более того, если носитель вовремя не отключал экстренный сигнал, умный помощник делал вывод, что у владельца начался приступ, и тогда часы звонили сначала по указанному доверительному номеру, а затем в ближайшее отделение больницы. Но в тот полуночный час сеньора Гарсия, старушка-мексиканка, соседка Элиота по лестничной площадке, указанная им в качестве доверительного лица, не получила звонка. То, что Элиот отключил умные часы, было с его стороны халатностью по отношению к здоровью.

Во время припадка эпилепсии мужчина пережил галлюцинацию. Он наблюдал видение, в котором стоял у сцены офф-бродвейского театра 5 5 Вне Бродвея (англ.) – сценические площадки в Нью-Йорке с вместимостью от 100 до 499 посетителей. . В качестве декораций выступало полотно с изображением картины Уильяма Блейка «Число зверя есть 666».

На сцене разворачивалось действо.

Дышу, грудь ядом наполняется,

А «метка зверя» на руке кольцом.

Запястие мое сжимается

Сиим неумолимым палачом.

Грядет эсхатон,

Земля сотрясается,

Небо налилось свинцом.

Конец приближается,

Конец приближается!

Успей примириться с Отцом.

Эти строки в лихорадочном порыве выкрикивала с подмостков молодая девушка с мягкими симметричными чертами лица и фарфоровой кожей. Каштановые короткие пряди были забраны за розовые ушки. Такие прелестные, они напоминали перламутровые ракушки, найденные на морском берегу.

Раздался оглушающий трубный глас. Среди медного рокота послышалось цоканье копыт. Девушка ахнула в неподдельном испуге и упала на колени, закрыв руками лицо. В тот миг Элиот заметил, что правое запястье девушки было сморщено шрамом от ожога.

Гул усилился. Шторы, окаймляющие сцену, затрепетали. Видение оборвалось.

Конвульсии прекратились, выпустив тело мужчины из неумолимого капкана. Долго он пролежал на решетчатом полу пожарной площадки, боясь пошевелиться. Каждая мышца изнемогала. Элиот не вставал до тех пор, пока не содрогнулся вновь, но уже не в припадке, а от холода. Он влез обратно в теплую комнату и затворил окно.

Мужчина отыскал «дневник болезни». Элиот был вынужден каждую неделю посещать психотерапевта с тех пор, как у него диагностировали генерализованную амнезию и симптомы обсессивно-компульсивного расстройства. В детстве родители были излишне требовательны к нему, вследствие чего он и сам стал строг к себе. Но после потери памяти эта «строгость» и любовь к порядку переросли во вполне очевидный невроз. Тревога за свою жизнь стала неизменным его спутником, и Элиота постоянно тянуло мыть руки и проверять, выключены ли конфорки плиты. Утратив часть воспоминаний, он ощутил, будто ничего не контролирует в своей жизни, и это чувство дало толчок к еще большему желанию всё держать под контролем.