Шэрон Болтон - Маленькая черная ложь

Когда мы познакомились с Рейчел, мне исполнилось восемь, а она была на несколько месяцев младше. Я шла по тропинке среди густо поросших травой кочек, такой узкой, что по ней мог протиснуться только ребенок. И вдруг увидела чей-то украшенный рисунком из бабочек зад, обращенный к небу. Вероятно, Рейчел услышала меня, хотя я старалась двигаться очень тихо, потому что она, не поворачиваясь, вскинула вверх грязную руку с обкусанными ногтями. Жест был исполнен такого величия, что я инстинктивно выпрямилась и развернула плечи:

– Что ты делаешь?

Она отползла назад, и я увидела маленькое круглое лицо с огромными синими глазами, молочно-белую, усыпанную веснушками кожу и очень длинные волосы, чуть более темные, чтобы их можно было назвать белокурыми. Брови девочки были приподняты посередине, словно она все время удивлялась, а оттопыренные уши торчали, как у эльфа.

– Драконьи яйца, – свистящим шепотом произнесла она. – Молчи, больше ни слова.

Удивившись, я опустилась на песок и подползла к ней. Она смотрела на два кремово-желтых предмета в форме идеального овала длиной около четырех дюймов. Гнездо папуанского пингвина.

– Они принадлежат Озмаян. – Похоже, она твердо решила изъясняться хриплым шепотом, несмотря на то что в радиусе полумили никого, кроме нас, не было. – Это могучая драконесса. Она родилась тогда, когда разбилось тысячное сердце, а это значит, очень давно, но память драконов не такая, как у нас.

В восемь лет я уже знала, что папуанские пингвины часто гнездятся среди кочек и что мать не покидает гнездо надолго. И понимала, что мы, наверное, мешаем ей вернуться. Нужно было предложить девочке уйти, но – признаюсь – мне было любопытно послушать о драконах.

– Правда? – Я заговорила таким же хриплым, заговорщическим тоном.

Она подползла ближе и прижалась ко мне всем телом. Это движение было совершенно естественным, как у маленького ребенка.

– Да. Драконы знают всё, что было раньше, что происходит теперь и что случится в будущем.

Да, над этим стоило подумать.

– Наверное, нам нужно уходить. Она может вернуться в любую минуту.

– О, она не вернется. Яйца останутся здесь, пока не родятся и не умрут три луны. Потом черные орлы с сапфировыми глазами унесут их и будут охранять, пока не придет время их высиживать. Этот момент может наступить завтра. Или в следующем тысячелетии.

В том возрасте я уже знала почти сорок видов птиц, гнездившихся на Фолклендских островах, но о черных орлах с сапфировыми глазами слышала впервые. Тем временем поднимался ветер, принося с собой привкус соли, и я стала беспокоиться о самке пингвина. Если ее сильно напугать, она может уйти и оставить гнездо.

– Следующее полнолуние через пять дней. – Я всегда следила за поведением луны, даже в детстве. – До этого времени они не прилетят. Если хочешь, я могу вернуться и проверить.

Она села на корточки и с уважением посмотрела на меня. И я вдруг остро позавидовала этим сияющим синим глазам. Это нечестно, когда у одного человека (у меня) глаза тусклые, как грозовые тучи, а у другого (у Рейчел) – ярко-синие, как океан солнечным утром.

– Мы придем сюда вместе, – объявила она. – Теперь мы лучшие подруги.

Я не представляла, как это будет, и даже не знала, что она здесь делает – остров, на котором мы с ней были, принадлежал моим дяде и тете, – но не возражала против того, чтобы иметь лучшую подругу.

– Ладно.

– Это твой дом? – Она вскочила на ноги и теперь указывала на зеленую крышу дома тети Джейни. Я кивнула. В сущности, так оно и было. Я жила здесь летом, пока родители работали.

– У тебя есть мороженое?

Я снова кивнула. Перед моим приездом тетя Джейни всегда делает запасы.

– Тогда пойдем. – Рейчел схватила меня за руку, и мы побежали – она удивительно быстро бегала – по траве, пересекли загон и оказались во дворе дома.

И всё. С этого дня мы стали лучшими подругами, и такой сильной и страстной потребности в другом человеке, как у нас, я, пожалуй, больше никогда в жизни не испытывала. Мы отличались друг от друга буквально во всем. Она видела мир внутри мира, от которого тянулись бесчисленные нити возможностей, яркие, как радуга. Я видела яйца пингвинов. И все же мы были ближе, чем сестры, потому что сознательно выбрали эту связь между нами; ближе, чем любовники, потому что любовники приходят и уходят, а то, что было у нас, – навсегда. Она была моей второй половинкой. Солнце на скалах рядом с укромным тенистым уголком под деревом. Мажорные ноты в минорных аккордах. В ней было все, что отсутствовало во мне, все те качества, которые я так хотела иметь, разве что в ней они были гораздо лучше, и я это знала. Мы с ней были неразлучны, какое бы расстояние нас ни разделяло. Нас связывало прошлое, настоящее и будущее.