Шэрон Болтон - Маленькая черная ложь

Эстансия – ферма милях в двадцати от города, у юго-восточной оконечности длинного и узкого морского залива.

– Ему всего три. – Похоже, Скай готова расплакаться.

Три года. Двое пропавших детей были старше, но ненамного. Оба мальчики. Трехлетний малыш, один в ночи, без родителей, уже несколько часов. Он замерз, голоден, испуган. Дети больше всего боятся, что их бросят, правда? Ночью на островах возникает ощущение, что вас бросил весь мир.

– Его искали?

Лицо Скай слегка дергается – она берет себя в руки:

– Мы там всё прочесывали, весь день. Некоторые снова туда вернулись. Каллум Мюррей, например. Он пошел вместе с военными. Мы ждем известий.

– Это родители?

Я без труда отыскала в толпе мать – пухлую темноволосую женщину под сорок. Она буквально сжалась в комок. Как будто не решается распрямиться, боясь, что может рассыпаться на части. Я знала, что увижу, когда подойду ближе: каким бы ни было ее лицо в прошлом, от него осталась лишь кожа, туго натянутая на кости. И еще мертвые глаза. Она стала похожей на меня.

Отличие только в главном: у нее еще осталась надежда.

– Да, родители. – Похоже, Скай теперь стоит на одной ноге. – Их фамилия Уэст. Все значительно усложняется. Тут еще пассажиры круизного судна, и… мне не хочется никого осуждать, но они не слишком помогают. Они думают, что мы должны обыскать дома местных жителей. И запретить всем судам покидать порт. Можете представить, что скажут рыбаки, если мы объявим, что утром они не смогут выйти в море?

– Сомневаюсь, что они подчинятся.

Власти здесь терпят, но до определенного предела.

– Родители и так с ума сходят. Не хватало им еще выслушивать всякие безумные идеи.

Меня так и подмывает сказать, что это уже не первый пропавший ребенок и в безумных идеях недостатка не будет.

– Все это очень нервирует. – Мы идем к моей машине. Скай продолжает говорить, а я делаю вид, что слушаю. – С девяти часов нам поступило пять вызовов. Старший суперинтендант Стопфорд пытается вернуть туристов на круизный лайнер, но они отказываются подниматься на борт, пока маленький мальчик не будет найден. Похоже, та еще будет ночка…

Пробормотав все, что положено в такой ситуации – пусть обращаются, если потребуется помощь, – я уезжаю. Куини прыгает в машину, и я еду к своему дому на западной стороне полуострова Кейп-Пемброк, крошечному выступу суши между гаванями Стэнли, внешней и внутренней, и самим океаном.

Я не думаю о пропавшем ребенке. Вернее, думаю, но лишь в том смысле, как это отразится на мне. Если судам запретят покидать порт, если их будут обыскивать, прежде чем выпустить из гавани, все мои планы пойдут прахом. Осталось два с половиной дня. А прошло около шести часов. Ребенка должны уже найти.

Дорога домой, которую я выбираю, не самая короткая. В те ночи, когда черный туман в голове сгущается, что-то заставляет меня ехать к дому Гримвудов. Меня тянет сюда только ночью, когда почти нет шансов увидеть кого-то из хозяев. Сегодня я огибаю восточную оконечность естественной гавани Стэнли и еду к большому дому с переливчатой синей крышей и фасадом, обращенным к востоку, на Сёрф-Бэй. За последним поворотом сбрасываю скорость – и теперь могу рассмотреть беленые стены, черные окна и невысокую зеленую изгородь из можжевельника, в это время года усыпанную желтыми цветками. По обе стороны от низкой деревянной калитки висят тыквенные фонарики, и по замысловатой, аккуратной резьбе я узнаю работу их дедушки. Однажды он вы́резал фонари из тыкв и для моих детей.

В доме кто-то не спит. Я вижу свет в окне второго этажа. Комната Питера. Я никогда не видела Питера, младшего ребенка Гримвудов. Последние два с половиной года он жил только в моем воображении. Я представляю светловолосого мальчика, худого, с овальным лицом – таким же, как два его брата в этом возрасте. Тоже с ярко-синими глазами, унаследованными от матери.

Я не была в доме Рейчел несколько лет – по крайней мере, после рождения Питера, – но знаю его не хуже собственного. Питер проснулся ночью, и она сейчас с ним – обнимает, укачивает. Вдыхает запах его волос, чувствует, как дрожит его маленькое тельце, радуется своей способности осушить его слезы. В этот момент ненависть к ней настолько сильна, что я могу только нажать на педаль газа и ехать дальше.

Да, думаю я, убить Рейчел будет легко.

Рывком распахнув входную дверь, я мгновенно чувствую: что-то не так. Атмосфера в доме неуловимо изменилась – в ней появились запахи, отголоски смеха. Едва заметные, но верные признаки. Они опять здесь.