Шэрон Болтон - Маленькая черная ложь

Пластиковый скелет, сорванный ветром, катится по дороге перед машиной. Это вряд ли можно считать добрым знаком.

Рядом с полицейским участком осталось всего одно свободное место.

– Кэтрин!

Повернувшись на голос, вижу высокую фигуру в плаще с хлопающими полами и красном развевающемся шарфе, которая быстро приближается. Рука в красной перчатке энергично машет, призывая подождать, и я чувствую, как сердце мое замирает. Это один из немногих людей, от которых не получилось отделаться за последние три года. Один из немногих, кто не отступит.

– Я с тобой, ладно, дорогуша? – Мел тяжело дышит. – Эти сапоги стоят целое состояние, и я не собираюсь топить их в торфяном болоте. Плевать, сколько там потерявшихся детей, – я ни на шаг не отступлю от того, кто знает, что делает.

Мела по праву считают одним первых франтов острова, и он тратит кучу денег, выписывая одежду из столиц Европы и Южной Америки. Я смотрю на его новые, безукоризненно чистые резиновые сапоги.

– Они розовые.

Он шутливо хлопает меня по плечу:

– Знаю. В наше время можно купить даже розовые «Хантеры». О чем еще мечтать девушке?

Я часто думаю: если меня что-то и рассмешит, то это будут слова Мела. Мел нисколько не похож на девушку – сто девяносто сантиметров роста, девяносто килограммов веса и необыкновенно большой, как мне говорили, пенис. Он даже не трансвестит. Его одежда, всегда безупречного покроя и очень яркая, явно сшита для мужчины.

Он шеф-повар таверны «Глоуб» здесь, в Стэнли. Два вечера в неделю Мел покидает свою кухню и возглавляет любителей попеть под аккомпанемент фортепиано. После семи вечера в таверну не протолкнуться – в буквальном смысле.

– Дорогуша, я поплетусь рядом с твоей машиной, а ты будешь внутри. – Он с наслаждением выговаривает слово «поплетусь», перекатывая его во рту, словно пахучую мяту. – Только поторопись. А то этот ужасный ветер сдует со шлюхи все ее шмотки. – Он прислоняется к дверце машины в позе проститутки, ожидающей клиентов.

Толпа людей на парковке увеличилась; руководит всем, похоже, констебль Скай. Она была еще бледнее, чем обычно. Волосы у нее спутались, и мне даже кажется, что она спала прямо в мундире. Я помню ее ребенком. Всегда грязную, с разбитыми коленками, в рваной одежде – девочку с мороженым в волосах или пятнами от шоколада на рубашке. Подходя к двери, слышу, как она пытается убедить толпу разбиться на группы по десять человек, выбрать лидера и убедиться, что у них есть транспорт.

Мое внимание привлекает гомон звонких голосов, и, повернувшись, я вижу компанию школьников. Сердце замирает – прямо там, в первом ряду, идет Кристофер Гримвуд, лучший друга Нэда.

Он вырос. Сильно вытянулся за то время, что я его не видела. Теперь его голова, наверное, достает мне до плеча. Лицо тоже изменилось, почти утратив детскую округлость. Подбородок удлинился, на носу появилась заметная горбинка. Боль накатывает неудержимой волной.

В моем сознании – и в сердце – Нэду по-прежнему восемь. В этом возрасте я его потеряла. У него такие же круглые колени и пухлые руки, а детский жирок вокруг шеи образует двойной подбородок. А теперь в Кристофере, неуклюжем долговязом мальчике, который вот-вот навсегда расстанется с детством, я вижу Нэда, каким он был бы сегодня. На гладкой коже могли появиться первые признаки прыщей, и он стал бы похож на моржа с болячками на голове. Он доставал бы меня, переполненный тестостероном, сущий дьявол, делал бы мою жизнь почти невыносимой – и от тоски по нему я готова расплакаться.

Разумеется, я сдерживаюсь. У меня было три года, чтобы научиться делать вид, что всё в порядке. В полицейском участке я нахожу свое имя в списке, висящем над столом, и меня направляют в комнату для совещаний.

Наша группа состоит из десяти человек. Трое из них в военной форме, а двое в полицейских мундирах, причем один из них – главный полицейский начальник на острове.

Это высокий мужчина, движения которого точны и скупы. Для меня он навсегда Стопфорд, Боб, старший суперинтендант , потому что именно так он представляется при знакомстве. Этот человек, прочитавший несколько книг и посмотревший несколько документальных фильмов, ухитряется убедить самого себя и часть окружающих, что он умнее, чем кажется.

Кофе из кувшина на столе наливает старший преподаватель школы, мужчина по имени Саймон Сэвидж, который стал кем-то вроде героя в том, что полушутя называют «фолклендским Сопротивлением». В самом начале аргентинской оккупации, когда жители островов ждали прибытия британских сил специального назначения, Саймон с помощью запрещенного оккупантами радиопередатчика связался с военными и информировал их о передвижениях аргентинцев на суше. Он был старшим преподавателем и в то время, когда я училась в школе. Такое впечатление, что эту должность Саймон занимал всегда. Его сын Джон – главный детектив на островах.