Янис Ником - STNM. Часть «Та»

ASP8 кивнул, достал листок и начал срисовывать. И все-таки было что-то механическое в нем, что-то от настоящего робота. Не его поведение, нет. Янис давно заметил, что есть долька правды в любом сумасшедшем. Может быть, это вера? Их собственная вера в свои слова, даже при полном сюрреализме, излучает некую энергетику истинности бытия. Связано ли это с актерским мастерством или самобытностью, он пока не понял.

– Ну? — нетерпеливо пробурчал Янис. Ему порядком надоело наблюдать за «туда-сюда» перемещающимися, подобно сканирующим лазерам, глазами псевдоробота.

– Син-хро-ни-за-ция завер-шена. Нач-ч-ч-инается загруз-груз-грузка, – голосом робота из 80-ых продолжал ASP8, нанося линии на бумагу.

Руса, Русалка… Sirena Del Mar, если полностью. Странно, что она тут забыла? Вечный двигатель. Такая живая, вдохновляющая. Уверен, она просто ошиблась вселенной. В какой-нибудь другой она точно была бы успешной журналисткой, замужем за любящим красавцем актером, рассказывающей ему по утрам содержание своих снов.

– Загрузка завершена, – робот-художник протянул рисунок.

– Славно, смотри как здорово!

– Да ну. Он повторяется, — ворчливо кинул Янис, хотя рисунок и вправду был хорош. Но Янис, придерживаясь роли порядочного взрослого, критично фыркнул. Право, помнил он плохо, как должен вести себя взрослый, здоровый и серьезный, но вроде, как минимум, должен побольше ворчать и критиковать. Цинизм, скептицизм и прагматизм. Без дурачества.

Честно говоря, ему казалось, Руса совсем не больна. Ему казалось, добрая половина пришла сюда такой. Либо упрятанные родственничками, либо спрятавшиеся от жестокой реальности, к которой им не удается приспособиться. Ее историю он не знал, а в байки чисто из уважения не вслушивался. Возможно, и это только возможно, ей здесь просто нравилось. А потом, стоит полагать, ее винтики стали понемногу раскручиваться. С кем поведешься…

– А можно вам песню спеть? — неожиданно спросил ASP8. Это было забавно. Настолько забавно, насколько хватит фантазии представить, как человек, считающий себя роботом, может застенчиво попросить нечто подобное. И более того, исполнить данный номер.

– Ну, уж нет! – Янис встал и направился прочь. Предложение хоть и было заманчивым и обещало если не смех до четырех кубиков на животе, то, как минимум, мимимилоту и улыбку. Но раз уж Янис решил вести себя, как м*дак, здоровый, взрослый и серьезный м*дак, то будет идти до конца. Пока не сломает своим рогом стенку или не сломает рога. Он знал, что безумие заразительно, подобно смеху или зевку.

– Ты куда? Эй, ты чего? Ну, давай послушаем! – послышался вслед удивленный возглас Русалки. А после, что-то вроде жужжания датчиков. Причем весьма натурально. Видимо, Русалка все же решила послушать.

Больше он ничего не слышал. Он прошел через всю комнату и подошел к единственному окну. Оно, на удивление, было оставлено без внимания. Будто картина, к которой привыкли, а не единственное напоминание о жизни «за». За пределами обитых войлоком стен, выцветшей монополии, пожухлых карт и парочки-другой настольных игр, где как всегда не хватало фигур или, наоборот, находились лишние. В прошлый раз нашли фалангу большого пальца в новеньком дополнении к Манчкину.

Окно делило мир заржавевшей решеткой на половинки. Решетка, которая отделяла две разные части мира. Безумие от трезвости бытия. Что он забыл тут? А что забыл там? Он чувствовал себя промежутком. Подписанным чьим-то маркером промежутком. Это не отменяло того, что он, как и другие, лишь промежуток между решеткой и стеклом, решеткой и воздухом, между лампами в вагоне метрополитена своей, как чужой, жизни. Кажется, именно сейчас он, наконец, понял, почему все пациенты предпочитают не замечать окно. Решетка является напоминанием того, что они в заключении, а за ней будто туман. Постоянный, концентрированный непроветриваемый сгусток дыма, на который не действуют погодные условия, явное скопление неприродного характера. Пелена – последняя стенка защиты от реальности.