Франческа Серрителла - Призраки Гарварда

Нашлась запись, которая бросилась в глаза потому, что сделана не почерком Эрика. На ранних страницах, где расчеты еще были аккуратно выведены карандашом, но одно решение было исправлено синей ручкой. Она же на полях обозначила: «Молодца! Никос».

Никос. Необычное имя, которое наверняка с легкостью найдется на Фейсбуке; Кади зашла в приложение на телефоне и действительно быстро его обнаружила. Увеличила фото профиля – точеные черты, темные волосы и глаза, в щеголеватом смокинге. «Черт, Эрик, – подумала Кади, – не мог нас с ним раньше познакомить?» Она побродила по его страничке: четвертый год обучения, изучает физику, как Эрик, то есть ходили на одни занятия. Пролистывая группы Никоса, Кади увидела, что он числился в местной команде по сквошу и университетском хоре. Кади пела в камерном хоре старшей школы и думала, не вступить ли в какую-нибудь вокальную группу в кампусе, и только что мысль стала куда привлекательнее.

Кади услышала, как снаружи открылась дверь общей комнаты; должно быть, вернулся кто-то из соседок. Она высунулась из спальни, втайне надеялась, что это Ранджу, но как раз успела увидеть, как за Андреа закрылась дверь ее комнаты.

Кади вышла и, немного поколебавшись, легонько постучала:

– Андреа, привет, это…

– Я переодеваюсь! – заорала изнутри та.

– …Кади, – закончила она уже себе под нос.

Вот тебе и сближение с соседками.

Торчать под дверью и ждать появления Андреа было как-то неловко. Потому Кади перебралась в женскую уборную, отчасти намереваясь умыться перед сном и отчасти надеясь по пути встретить того, кто переубедит ее, что ложиться еще рано, но коридоры пустовали. Она толкнула грязную стальную панель двери плечом. В одной из ближайших кабинок кто-то принимал душ, и мелькающая между занавеской и кафельной стеной тончайшая полоска обнаженной кожи заставила Кади почувствовать себя извращенкой. Она повернулась к душевым спиной и положила зубную щетку с пастой на край раковины, чистой, за исключением завитка чьего-то волоса. К нравам в общей ванной ей придется привыкать. Взрослея, Эрик уступил сестре власть над территорией ванной комнаты, и Кади приходилось мириться только с рыжими волосками, когда он брился, но их было немного. Эрика пугала таинственная сила женственности его сестры; из этого страха он всегда держался на почтительном расстоянии от ее странных девчачьих штук типа тампонов, скраба для тела и утюжка для волос, хотя иногда все-таки тайком брал ее шампунь. Кади временами замечала, что от брата пахнет розами, или манго, или другим ароматом, который она предпочла взять в тот раз, и ловила его с поличным: «Это жожоба меня выдало, да? Ай чтоб тебя, жожоба!»

Она посмотрела в зеркало, улыбаясь воспоминанию, и скрутила волосы в пучок на макушке.

Дверь в уборную распахнулась, и вошла Андреа, одетая в фиолетовую клетчатую пижаму и светло-лиловые тапочки.

– Ой, привет, – произнесла она подозрительно робко. – Прости, я переодевалась.

– Ага, без проблем, – одобряюще улыбнулась Кади. – Как прошел ужин?

– Хорошо. – Андреа устроила на соседней раковине фиолетовую в тон сумочку с принадлежностями.

Разговор теплел еще медленнее, чем вода в кране. Кади наклонилась умыть лицо.

– Ранджу пока не вернулась.

– Знаю. – Андреа выдавила на электрическую щетку полосочку пасты с такой сосредоточенностью, какую «Аквафреш» не то чтобы заслуживал. – Мы столкнулись с ней на площади. Родители водили ее в какой-то модный ресторан в их отеле. Я пригласила ее поесть с нами мороженого – чисто из вежливости, – но Ранджу сказала, что кое с какими людьми уже договорилась.

На словах «кое с какими людьми» Андреа изобразила пальцами кавычки, а остальное проговорила с щеткой в зубах, буквально исходя пеной:

– Какими людьми? Что за страшный секрет? Я не собиралась за ней тащиться, у меня мороженка была в планах! – Андреа умолкла и сплюнула. – Грубо.

И она сунула жужжащую щетку обратно в рот.

Кади промокнула лицо полотенцем, пытаясь придумать ответ.

Андреа прополоскала рот и сплюнула последний раз.

– Наверное, легко заводит друзей. Не знаю как.

Кади ощутила неприятную солидарность с Андреа, связавшую их клейкой смесью из неуверенности в себе и зависти.

– Можно взять у тебя немного пасты? Забыла свою.

Андреа протянула ей тюбик.

– Откуда у тебя шрам на шее?

Кади уронила тюбик в раковину.

– Ой, черт, прости. – Она завозилась, вылавливая его, и вспыхнула: – Я… э-э… этот?..