Эли Фрей - Ты убит, Стас Шутов

Стас проснулся за час до рассвета. В это время обычно самый крепкий сон, но Стасу даже будильник не понадобился. Он просто открыл глаза, и сон как рукой сняло.

Он осторожно выскользнул в коридор. Обувь не надел, чтобы не было слышно шагов. Пройдя вперед, он остановился у двенадцатой комнаты. Собравшись с духом, медленно приоткрыл дверь и вошел внутрь.

В комнате царил полумрак, сюда проникал свет уличного фонаря. Со всех сторон раздавалось тяжелое, шумное дыхание и храп. Кто-то заворочался, заскрипела койка. Стас прошел через всю комнату к окну. На нижней койке спал Резак ― на спине, головой к стене, рука свешивалась к полу. Иконка была на нем ― сбилась вбок, на одеяло, ближе к Стасу. Как будто дразнила: забери меня!

Сердце заколотилось. Стас ведь приходил сюда и раньше. И каждый раз Резак либо спал на животе, либо иконка была спрятана под одеждой, так просто не достанешь.

Сейчас ему наконец-то улыбнулась удача.

Стас припас ножницы. В школе было запрещено иметь колюще-режущие предметы, внеплановые досмотры устраивались постоянно. Но воспитанники все равно ухитрялись хранить и ножницы, и даже ножи. Тайники делали все, и Стас в том числе.

Он понимал, что снять иконку со шнурком не удастся, придется резать. Иконка манила. Нет ничего проще, чем протянуть руку и одним движением перерезать шнурок.

Стас взял ножницы в правую руку, левой осторожно приподнял иконку. Взмокшие руки дрожали. Еще секунда ― и он сделает это… Но тут опять скрипнула чья-то койка, и Стас резко отпрянул. Резак заворочался, повернулся на бок к Стасу спиной. Черт! Стас ругал себя за медлительность: победа была так близко! Ему впервые за несколько месяцев удалось поймать момент. Нужно было сразу резать. Ну и что теперь?

Резак носил иконку постоянно ― не только чтобы лишний раз позлить Стаса и напомнить о своем превосходстве, но и для надежности. Если бы он просто отобрал ее и где-нибудь спрятал, был бы риск, что Стас ее найдет. А так забрать ее было практически невозможно.

Стас перегнулся через Резака. Нет, так не достать. Тогда он пролез в нишу между окном и койкой и оказался у изголовья. Так гораздо удобнее, правда, тесновато.

Он снова увидел иконку. Она лежала на подушке перед самым лицом Резака. Стас глубоко вдохнул и выдохнул. Руки задрожали сильнее. Он потянулся ножницами к иконке, зацепил лезвием шнурок ― режь, хватай и беги!

Но тут Резак открыл глаза. Он среагировал молниеносно: схватив Стаса за руку, изо всех сил дернул на себя, так, что тот повалился на койку и выронил ножницы. Резак вскочил, а затем, стащив незваного гостя с койки на пол, навалился сверху.

– Не спится, Барби? ― прошипел он и ударил Стаса по лицу. А затем ― еще и еще.

Вспыхнул свет, раздался протяжный свист ― в комнату со свистком в зубах ворвался воспитатель, а за ним ― двое режимников.

Стаса с Резаком растащили, а потом обоих отправили в карцер на неделю.

В карцере было несколько одиночных комнат. Вся мебель ― койка и туалет. Атмосфера удручающая. Никаких прогулок, учебы, работы, книг ― ничего. Всю неделю сидишь в четырех серых стенах, любуешься небом в крошечном окошке под потолком. День удался, если ловишь взглядом пролетающую птицу или самолет.

День на третий в окно влетел фантик от конфеты «Маска». Стас обрадовался, все нюхал его, рассматривал. Фантазировал: чья это конфета? Где ее взяли? Стас вообразил, что конфету ела девчонка лет десяти: взяла из дома горсть «Масок» и отправилась с папой на лыжах. Сделав привал недалеко от спецшколы, девочка развернула конфету, а фантик выкинула, так его к Стасу и принесло.

Еще Стас то и дело думал о том, что через пару стен сидит Резак, а у него ― иконка. Хоть она и не на Стасе, но все же рядом. Он обязательно вернет ее. Раз за разом Стас трогал шею и морщился, ощущая вместо прикосновения шершавого шнурка пустоту.

Интересно, а что сейчас делает Тома? Однажды Стас представил, как она веселится с мушкетерами. Может, теперь они даже устраивают тусовки, на которых отмечают Стасово заточение. «Ура, этот чертов койот Стас Шутов наконец-то сгниет в тюрьме, давайте выпьем за это!» Уроды. Вот бы заявиться к ним на вечеринку и испортить ее. Сказать: «Эй, вы, мышиное дерьмо! Я здесь! Не ждали?» Стас представил их лица. Тома застынет, задрожит. Шляпа попытается свалить. Ишак уронит бутылку, а Пятачок небось и в обморок грохнется. Стас злорадно ухмыльнулся ― и тут же вздрогнул от мысли: «Это не ты, Стас». Стало стыдно. А ведь это действительно не его мысли. Это мысли Стаса из прошлого, злобного ублюдка, которым он был. Но теперь он изменился. Или хотя бы пытается. Вот только… получается ли? С чего вдруг тогда он подумал о том, как было бы здорово испортить вечеринку мушкетерам? Раньше он питался их страхом. Это был его любимый десерт. Но Стас давно пересмотрел свой рацион. Неужели он об этом забыл? Или просто все дело было в иконке? Этот упырь забрал ее, а без иконки Стасу было куда сложнее держать себя в руках.