Магнус Йонссон - Одинокая охота

Речь шла о засаде.

О покушении на убийство.

И, пожалуй, об убийстве.

Антон кивнул кому-то, только что появившемуся в дверях кафе, и широко улыбнулся. Молодая девушка с афрокосичками поздоровалась с ним. Линн тем временем попыталась вспомнить, что она знала о нем. Они выпили по чашке кофе тогда, год назад, после первомайской демонстрации на площади Сергеля. На том все и закончилось. Тогда она проявила больший интерес к нему, чем он к ней. Даже поспрашивала о нем у общих друзей, отправила ему эсэмэс, но больше выйти с ним на связь не пыталась. Он давно принадлежал к синдикалистам. Она нашла в сети написанные им полемические статьи и фотографии демонстраций с его участием.

Мог ли Антон действительно иметь какое-то отношение ко всему? Почему именно он появился у нее с известием о смерти Ильвы и сейчас передал ей конверт? Может, он уже вскрыл его над пáром и ознакомился с содержимым или сам написал письмо, чтобы пустить ее по ложному следу? Зачем ему понадобилось бы так усложнять все, когда он мог просто уйти в подполье и исчезнуть?

Антон надел куртку.

– Я не думаю, что мы зайдем слишком далеко, – сказал он.

Она знала, что он имел в виду. В каком-то смысле он считал ее сотрудником полиции. Частью властных структур. Аппарата угнетения, членов которого порой, пожалуй, не без оснований подозревали в том, что они слишком рьяно защищали демонстрации нацистов. Он поднялся и с каменным выражением лица положил руку ей на плечо.

– Я свяжусь с твоим знакомым из полиции, если ты дашь мне номер. Остальные члены группы, Фредрик и Иван, сами решат, как поступить. Но я сообщу им, – сказал он и, убрав руку с ее плеча, направился к выходу. – Однако на это уйдет время. Сначала мне надо разобраться кое с какими делами, – добавил он на ходу.

Выйдя на улицу, Антон плотнее закутался в куртку и направился в сторону площади Нюторгет. Теплый свет, пробивавшийся наружу из окон бара Pet Sounds, манил его. Однако студенческое пособие давно закончилось, и в этот раз ему с неохотой пришлось пройти мимо.

Он не знал, на чьей стороне находилась Линн. И мог ли он положиться на нее. Она казалась ему надежной. Но он не имел права на ошибку. Слишком многое стояло на карте. В акции, которую они спланировали, должны были участвовать и другие отделения АФА. Она не могла провалиться. Особенно после случившегося в доме нацистов в Тюресё.

Они собирались дать им настоящий бой. Не могли позволить правым экстремистам спокойно провести через неделю их большую манифестацию в Гетеборге в день смерти Йозефа Менгеле. Намеревались тоже прибыть туда. Вывести из строя звуковое оборудование. Останавливать машины. Марш требовалось сорвать или задержать его начало. Чтобы нацистам пришлось шествовать в темноте по окраинам.

Антон боялся, что полиция хочет под каким-то предлогом задержать его группу за подготовку к преступлению и подстрекательство к нему, но и мысли не допускал, что поддастся на обман.

Он покачнулся, когда порыв ветра застиг его на площади, а потом прижался к стене дома, пытаясь спрятаться от дождя. Линн, пожалуй, руководствовалась исключительно благими намерениями. Она свято верила, что помогала ему и другим, но, скорей всего, полиция использовала ее в качестве марионетки, надеясь таким образом добраться до антифашистских групп. Он медленно пошел вверх по лестнице в сторону парка Витаберг и сквозь туман увидел контуры церкви Софии, а потом не спеша брел по ступенькам вниз. Ему требовалось побыть наедине со своими мыслями.

Линн, пожалуй, смогла бы помочь ему. Но с чего она стала бы делать это? И если в их группу внедрился враг, он хотел сам разобраться с этим. Однако, толком не зная, кого ему искать, опасался ошибиться. В то же время он боялся, что, если в такой ситуации в дело вмешается полиция или он попросит помощи у Линн, их планы относительно Гетеборга не удастся сохранить в тайне. И возможного агента нацистов, и правоохранителей наверняка интересовало, какие акции АФА готовила в будущем, чтобы они могли нанести удар – каждый со своей стороны. Не ведая о намерениях друг друга. Хотя порой создавалось впечатление, что у правых экстремистов хватало сочувствующих среди стражей порядка, которые сливали им информацию. Слишком уж часто адреса и убежища антифашистов становились известны нацикам, хотя они сами не обладали ресурсами, чтобы добывать такие данные. Если они, конечно, не приходили от тех же самых кротов.

Предателей в их собственных рядах.