Александр Ковалевский - Дело о живых мишенях

Оказавшись запертой в клетку, Илона, отдавшись гнетущему чувству безысходности, не знала, как убить ставшее ей ненавистным время. От спертого воздуха у нее так невыносимо разболелась голова, что она готова была разогнаться, насколько позволяли размеры камеры, и размозжить себе голову о бетонную стену. А зачем ей дальше жить, если жизнь без глотка воздуха свободы для нее больше не имела смысла?

Оставшись наедине с собой, она совершенно упала духом. Соседние же камеры были переполнены. Дежурные наряды привозили уличных хулиганов, семейных дебоширов и прочих правонарушителей. Милиционеры из роты патрульно-постовой службы доставляли пьяниц и бомжей, неимоверная вонь от которых проникала во все щели (Илона, привыкшая к тонкой французской парфюмерии, страдала от этого амбре не меньше, чем от одиночества). Пьяные мужики буянили, орали дикие непристойности, угрожали ментам и изрыгали в их адрес самые изощренные проклятия; некоторые, особо буйные, пытались выбить двери камеры — их связывали в «ласточку», после чего даже самые отмороженные быстро затихали и уже через пять минут выли о пощаде.

Илона, очутившись на самом дне человеческого общества, с ужасом осознавала, что еще немного — и она сойдет с ума. Смириться с тем, что отныне ей уготована участь жить среди подобного сброда, было невозможно.

Какие бы угрызения совести за неблаговидные поступки человек ни испытывал, как бы ни раскаивался за содеянные преступления, он ни на секунду не перестает любить себя, ведь никого ближе ему, чем он сам, во Вселенной не существует, и каждый из нас — центр этой Вселенной, сколь бы бесконечной она ни была. Для Илоны Вселенная сузилась до размеров никогда не проветриваемой «комнаты для доставленных», и не было такой цены, которую бы она сейчас не заплатила, чтобы вырваться на свободу. Мысль о том, что ей — молодой, любимой и красивой — предстоит провести лучшие годы за решеткой, была для нее невыносимой. Но надежда умирает последней, а надеяться она могла теперь только на своих оставшихся на свободе друзей, которых она не выдала даже под пытками и всю вину взяла на себя, сказав операм, что застрелила Беса из-за личной мести, мол, тот хотел ее изнасиловать у себя в номере.

Оперативники, рассчитывавшие раскрыть заказное убийство, были не в восторге от ее версии, но Илона врала им очень убедительно. На вопрос, где она взяла оружие, Илона ответила, что дала объявление в Интернете: «Срочно куплю винтовку БИ-6» и таким образом нашла продавца, который согласился продать эту винтовку без оформления разрешительных документов, за что она заплатила ему двойную цену. Кто этот продавец, она не знает, свои документы он ей не показывал, она ему по понятным причинам тоже не представлялась. Он привез ей на «Динамо» винтовку в чехле из-под спиннинга, она отдала ему за нее две тысячи долларов, и на том они расстались. А когда опера показали ей фотографию владельца этой винтовки, Илона сказала, что видит его впервые, и это было чистой правдой. Зато она дала приметы парня, у которого купила БИ-6, и, к радости розыскников, эти приметы совпали с приметами бомжа, укравшего это оружие у Липаева Артема Федоровича. Так что ее версия приобретения винтовки у неизвестного ей лица как бы подтвердилась. При таком раскладе вопрос о заказчике убийства Беса, которого она все равно не знала, отпадал сам собой, что избавило Илону от еще одного допроса с пристрастием.

Перед тем как отправить ее в камеру, опера сказали ей, что завтра ее будет допрашивать следователь прокуратуры Василевская, и предупредили, чтобы она не вздумала ей жаловаться, что у нее выбили ее чистосердечное признание. Илона ни на кого жаловаться не собиралась. Отныне все ее мысли были направлены только на побег. Прошла всего пара часов после того, как помощник дежурного водворил ее в «комнату доставленных», а она уже потеряла счет времени, и проведенные здесь часы казались ей вечностью. Когда-то она читала в одном юридическом журнале, как нужно себя вести при задержании, мол, сразу требуйте адвоката, один звонок и что-то там еще о праве не отвечать на вопросы, но в райотделе на нее сразу наорали так, что у нее пропало всякое желание настаивать на своих правах.

Прошел еще час, когда снаружи лязгнул засов и к ней в камеру подселили благоухающую сладкими духами «ночную бабочку» — вульгарно накрашенную девицу с копной ярко-рыжих волос, назвавшуюся Виолеттой. И без объяснений было понятно, за что менты ее задержали, только задерживаться в КПЗ путана не собиралась и предложила Илоне вместе с ней сбежать из райотдела этой ночью.