Андрей Орлов - Верхом на кочерге

А потом он возник в натуральном виде…

Я очнулась от чего-то необычного. Не открывая глаз, пихнула соседнюю подушку – пусто. Прощупала простыню. Совсем пусто. Ушел на оттоманку, не дождавшись взаимности? Другую нашел? Невольно заинтригованная, я открыла глаза.

В дальнем краю комнаты, у журнального столика, мерцал матовый свет торшера. Атлетический торс Бригова (но уже намечались запасы на случай войны) окружал ареол красноватого сияния, похожий на закат. Он стоял ко мне спиной, классически голый, и чем-то занимался.

В ранней молодости этот греко-римский торс вгонял меня в дрожь. Но времена прошли. Я завернулась в простыню и выскользнула из кровати. Но, сделав два шага, запнулась о свои же тапки. Ноги разъехались. Пока я, чертыхаясь, делала все возможное, чтобы не упасть, он успел среагировать. Когда я добралась до торшера, он стоял ко мне лицом и приветливо улыбался. Опущенные руки заменяли фиговый листок. Белым привидением я дважды проплыла мимо журнального столика, заглянула мужу через плечо.

– Что делаешь?

– Ничего, – быстро сказал он и растянул рот до ушей.

Странное дело, я его не узнала. Самоуверенный, наглый, он никогда не имел привычки что-то прятать (в прямом смысле). Да еще с таким подобострастным оскалом. Имелась веская причина. Похоже, я нешуточно его испугала.

Склонившись над столом, я стала изучать разложенные на нем предметы. Гламурный «Космополитен» месячной давности, моя любимая сумочка Schedoni с отделкой из кожи игуаны, похожая на обрубленный дирижабль, маникюрный набор в косметичке, распотрошенный «Нью-Йорк-Таймс». С верхней страницы американским читателям улыбалась любимица нации Кондолиза Райс, а фоном служила каменная физиономия главы российского внешнеполитического ведомства.

Не думаю, что моего супруга привлекла не очень грамотная афроамериканка. Я открыла сумочку, перелистала содержимое кошелька. Двести двадцать рваных долларов лежали в отведенном месте. Не пропала и мелкая утварь – вроде пустого блокнота, ручки, телефона.

Бригов возмущенно задышал в ухо.

– Ты подозреваешь меня в мелком воровстве?

Похотливые пальцы стали стаскивать с меня простыню. Я ударила по суставам. Бригов отдернул руки, как от кипящей воды.

– Не узнаю тебя, Юлька…

– А я не Юлька, – сказала я тоном, отвергающим сантименты, – Я Юлия Владимировна, и давай шепотом. Прикройся, смотреть… неприятно.

Я хотела сказать «противно», но ограничилась эвфемизмом. Хотя, в любом случае, смотреть на это было ТОШНО.

– Что ты тут делаешь?

– Ничего, – ответил Бригов, – Мемуары сочиняю. Тайком и ночью.

Я заглянула в маникюрный набор, одной рукой попробовала перелистать журнал. Задумалась… и притупила бдительность. Бригов схватил меня за плечи, развернул и впился в меня своими красивыми, ненавистными, омерзительными губами!

Я сдалась без боя. Последняя здравая мысль до того, как он швырнул меня в койку, была печальна и лирична: неужели я того и ждала?

Он был необычайно нежен, ласкал, как невесту, а я терпела, шептала «еще» – вместо того, чтобы спихнуть его на пол и обматерить нормальными человеческими словами. Что нашло на Бригова? Решил меня использовать? Испугался потерять? Влюбился, как в самого себя?

В общем, подтвердилось расхожее правило: женщина, как мобильник – наворотов много, а функция одна. Но какая же баба не мечтает сохранить семью?

Бригова хватило на полчаса, потом он выдохся, решил, что хватит. Пошатываясь, ушел в ванную, вернулся, лег и выставился на меня такими глазами, словно я теперь перед ним в неоплатном долгу.

Не дождавшись признательности, откашлялся и перешел к делу.

– Юлька, я тут влип в одну историю…

– Ты говорил, – зевнула я, – На Сорок пятой улице, между школой и лечебницей.

– Ага, там скверик и темные аллеи… История занятная. Она чревата крупнейшим со времен «Ирангейта» международным скандалом. И персонажи скандала будут всячески препятствовать попаданию этой истории в средства массовой информации. Хватаешь мысль?

– Шантаж, – зевнула я. Знаем мы его истории.

– Нет, – Бригов покачал головой, – Шантаж – это когда плохие парни издеваются над хорошими, требуя оплаты за ошибки молодости. А мы с тобой парни положительные, поэтому давай условно назовем наше мероприятие 201-м способом относительно честного отъема денег у населения.

– Мы с тобой? – я очнулась, – Наше мероприятие? Дорогой, это подло – принимать за бывшую жену решения, чреватые пожизненным заключением!