Микаэль Юрт - Высшая справедливость

Нежелание отвечать.

Как в политике.

В конце они поблагодарили ее за беседу. Ингрид не могла понять, была это вежливость или они на самом деле остались довольны. Вся ее кампания противопоставляла ее либеральным течениям, представляя Ингрид в качестве альтернативы для тех, кто хотел бы вернуться к традиционным ценностям. И таких было множество. Многие с ужасом наблюдали, как их Церковь всерьез выносит на обсуждение вопрос о метафорической природе Бога в противовес традиционному пониманию его физического существования. Многие не верили своим ушам, слыша с высоких трибун слова о том, что истина в метафоре, которую не нужно понимать буквально. Многие следили за ходом дебатов о том, следует ли христианам прятать крест если, к примеру, они трудоустроены в сфере здравоохранения, – ведь он может быть воспринят, как провокационный символ.

На все это у Ингрид были ответы, но кто-то должен был задать ей верные вопросы, а этого как раз никто не сделал.

Ее снедало чувство, что она упустила фантастическую возможность, и это чувство лишь усилило ее раздражительность, когда после заслушивания она поехала на встречу с представителями профсоюза по вопросам психологического климата в коллективе. Проблема была ясна всем, все знали, чем занимается Ингрид, и они уже провели бессчетные часы на совещаниях по выработке мер и организации служебных разбирательств. Сегодня не ожидалось ничего нового, в этом Ингрид была убеждена. Но ее ожидал сюрприз. Сегодня ей предложили оставить службу, получив годовое жалование в качестве выходного пособия. В этом случае сведения о личных конфликтах в общине не получат широкого распространения.

Ничто иное, как шантаж.

Пытаются надавить на нее, используя ее статус кандидата на выборах епископа.

Ингрид была одной из семи кандидатов, из которых реальный шанс был у троих. Их могло быть всего двое, если бы она решилась дать ход известной ей информации о Йоране Пельтцене. Его поездка в Лондон по служебным делам в 2012 году вылилась для общины в Стрэнгнесе в существенно б о льшую сумму, чем предполагалось. Если Ингрид правильно понимала, займись кто-то этим вопросом вплотную, он мог бы обнаружить разнообразные счета из ресторанов и театров, и Пельтцен явно затруднился бы объяснить, почему их оплатила община. Вопрос был лишь в том, воспользуется ли Ингрид этой информацией? Например, можно было бы организовать утечку в местные СМИ. Но только так, чтобы нельзя было отследить источник, чтобы следы не привели к ней. Очернение конкурентов может обернуться проблемой для нее самой. Ей, конечно, хотелось бы быть выше всего этого, но сейчас все средства хороши. Она была уверена в том, что именно один из ее соперников вытащил на свет божий эту историю с оскорбленным конфирмантом.

Обо всем этом Ингрид размышляла в машине вечером по пути домой. Пришла к выводу, что слишком зла и взвинчена, а это худшее состояние для принятия важных решений. Так что сведения о Йоране Пельтцене она решила пока придержать. Выборы должны состояться еще только через два месяца. Время есть. Можно выждать пару недель, оценить реакцию публики на заслушивание. Все выкладывается в Сеть, чтобы электорат мог составить себе представление о кандидатах. Может быть, все не так плохо, как ей кажется. Как только окажется дома, она посмотрит запись, а потом уже будет решать. Так она и поступит. Сворачивая на подъездную дорогу к вилле на Думхерревеген она немного воодушевилась.

Все разрешится.

Господь направит ее.

Как всегда.

Она уже заглушила мотор и собиралась выходить из машины, когда раздался звонок. Неизвестный номер. Только бы опять не тот журналист, думала Ингрид, нажимая кнопку ответа. Это был не он.

– Здравствуйте, это Ида. Ида Риитала, – едва слышно донеслось с того конца.

– Да?

– Не знаю, помните ли вы меня, я состояла в Аб…

– Я помню тебя, – резко прервала ее Ингрид. Последнее, что ей сегодня требовалось – это напоминание о жизни в Уппсале. – Чем я могу тебе помочь? – продолжила она уже более дружелюбно.

Следующие пять минут Ингрид слушала рассказ Иды об изнасилованиях, о Кларе и Ребекке, о полиции, о том, что та ничего не сказала, о ее сомнениях по этому поводу.

– Но я не уверена, – заключила Ида. – Может быть, нам нужно было… Мы должны были… Как вы думаете?

Ингрид положила голову на подголовник, прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она была на взводе еще до этого звонка.

– Я считаю, что ты поступила правильно, – произнесла она тоном, который, как ей было известно, заставлял людей прислушаться. Положиться на нее. – Нет никакой причины это ворошить. Мы все оставили это позади, раскаялись, просили прощения и получили его.