Мастер Солнца Покрова Пресвятой Богородицы - Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия

Прав был Старик!.. Я много ошибок наделал. Человек жизнь начинает с нуля и прокладывает путь свой, как все – живёт и мечется бедный дурак, набирает грехи и тащит с собою по жизни (замолчал). Мне сон в храме приснился чудной – два голубка летели ко мне. А у меня вещие сны; дремал всю ночь как собака и молился во сне. Мне умную книгу принесли одного монаха, у-у-у, очень-очень… Но я не могу пока читать её, боюсь, что сразу умру, а у меня грехи есть, не прощённые мною… Ты, Поэт, не беспокойся – я не брошу тебя, я, брат, буду вечно с тобой и с твоими детьми. Сегодня, как собаки гончие, мы ходили полдня с тобой по морозу, милость собирали, и ни одного голубя я не видел, а почему? Голуби – это к любви, я видел их во сне. Все мы дети любви. Понимаешь меня? Хотим света, любви и добра, теплоты. И я хочу, чтобы любили девки меня, огромного, страшного, грешного. Любили! Не мой член, а светлую душу смою!… Эх, Поэт, а ты чего грустишь? Не грусти, брат! Я от хандры скажу тебе умную мысль, ты слушай рецепт. Запоминай – остаёшься, как я, один в саду или роще, а лучше в лесу, перекрестился вот так, целуешь Книгу и прикладываешь Её к голове. Затем читаешь одну главу Евангелия, Апостолов или Откровение. Читаешь одну главу в тишине, но если всё очень серьёзно, то две. Потом думаешь о том, что прочитал, пока суета не уйдёт из головы. Смотришь на природу – и лепота, и чистота-а-а, голова совершенно пустая. Вот тогда в твою пустую голову Бог передаст мысли Свои. Я так всегда делаю, стою один и слушаю Бога. Одиночество и природа всегда очищают, всегда, а люди как ёжики. И сегодня утром я прочитал великую мысль! Великую!

– М?

– Призови Меня в день скорби, и Я избавлю тебя! И ты прославишь меня! О как! Да-а уж, ёжики. А я в лесу у дачи Рихтера нашёл маленького мёртвого ёжика. Он прятался не в норе, а под досками в ямке. Но на прошлой неделе была оттепель, залило его ямку водой, и он замёрз, бедолага маленький – я плакал над ним. Плакал! Я люблю ёжиков! Они хорошие. Мне ёжиков жалко, но помочь им ничем не могу. Вот так же с людьми – зима лютая пришла, и они в яму скатились и замерзли в грязной яме без Бога, одни. И как им помочь? А Храм Божий всегда стоит на холме, вверх надо идти, вверх, а не вниз…

Юродивый говорил и говорил, не мог остановиться. Он жаждал и хотел говорить.

Высокий и очень худой молодой мужчина болезненного вида по фамилии Серый у себя в квартире допил остатки вчерашней водки, почесал больной укус на руке и, посмотрев на синяк от зубов, выругался матом. Жажда его выпить была безмерна. Даже ночью ему снилось, как он пьёт стакан водки и ему вкусно, хорошо и приятно. Но водки больше не было, а жажда была; и в какой-то момент потекли слюни, реальность исчезла. Серый схватил пустой стакан и начал пить водку (слюни свои) маленькими глотками, поставил стакан на стол и ожидал счастье и эйфорию от любимой водки, но тут же очнулся и понял, что пил свои слюни во рту. И тогда лицо его исказилось от боли, он отчаянно зарычал, а потом сел на пол, завыл и заплакал. Проплакавшись, Серый обвёл взглядом квартиру и решился идти искать водку, вернее, деньги на водку. Оделся и, одетый, собрал все объедки в один пакет, засунул туда же давно засохший и плесневелый батон и пошёл в дальний сарай. Он шёл по тропинке между сугробами вдоль забора, а вдалеке от тоски и голода жутко выл Жулька – Серый уже четвёртый день не кормил и не гладил собаку. Жулька охранял участок с фундаментом недостроенного дома и старый сарай. Услышав скрип снега, Жулька сразу прекратил выть, загромыхал цепью, сунул заиндевевшую морду между досок и злобно залаял, сначала люто, взахлёб, а потом учуял хозяина и жалобно заскулил. Серый зашёл в калитку, бросил псу объедки и хлеб. Пока хозяин стоял и курил, Жулька жадно глотал объедки, закусывал снегом и подбегал к хозяину, преданно лизал его руку.

– Хватит! Пошёл!

Серый пнул Жульку и с надеждой открыл свой сарай. Он долго искал там металлолом на продажу, но ничего подходящего не нашлось. Серый, злой и недовольный, захлопнул сарай, и Жулька с радостью кинулся к нему. Но хозяин опять его пнул:

– Уйди от меня, пёс шелудивый!

Закрыл калитку и пошёл в центр городка, где обычно стоял знакомый таксист. Серый ушёл, и Жулька сначала заскулил, а потом завыл от тоски и ста лет одиночества.

Через полчаса Серый подошёл к такси. Его бил озноб, и он вновь отчаянно заплакал от безнадёги, долго выскребал из кармана мелочь, что украл из тумбочки Старика, затем решительно открыл дверь, сел в такси и мелочь перетекла в руки таксисту: