Беатрикс Маннель - Дом темных загадок

Это Себастиан. Он совершенно спокойно спускается вниз, он уже почти дошел до последнего марша перед первым этажом. Я просто разрываюсь – одна часть меня хочет позвать его, чтобы не быть одной, но другая пересиливает, и я не издаю ни звука.

Откуда он вышел? Что за дверь закрылась? Здесь наверху Себастиана не было, иначе я бы знала. Но на лестничных клетках нет никаких дверей. Или все же этот звук мне померещился? Я снова смотрю вниз из-за перил. Лестничные марши пусты. Осторожно пережидаю еще некоторое время, потом ковыляю вниз до следующей площадки так тихо, насколько возможно. Тут меня встречает, склонив голову, вставшая на дыбы лошадь Наполеона с картины. Никаких дверей, лишь отвратительная картина, которая немного покачивается из стороны в сторону. Мне требуется пару секунд, пока до меня доходит, что все это значит. Я отодвигаю картину в сторону и совершенно не удивляюсь, когда за ней обнаруживаю крошечную дверную ручку.

Потайная комната, похожая на камеру в библиотеке. Секунду я колеблюсь: может, именно здесь они спрятали телефоны? Я поворачиваю ручку и вижу слабо освещенный коридор. Медленно хромаю вперед, в голове сумасшедшей каруселью вертятся мысли. Моя мать, которая врала мне постоянно, может быть, все еще жива, моя мать – девочка со стигматами; а еще студентка, которая покончила с собой в клинике, и Себастиан, снова этот Себастиан.

Ход несколько раз некруто свернул, потом я останавливаюсь перед огнеупорной стальной дверью. Сомневаюсь, но все же открываю ее.

И вижу две тяжелые пластиковые шторы, которые обычно используют в забегаловках, чтобы отделить зал от кухни. Я отодвигаю их и спустя секунду застываю от изумления.

Передо мной нечто вроде пункта управления, как в НАСА, только здесь на мониторах не Вселенная или Луна, а комнаты замка. Монитор на мониторе.

Не веря своим глазам, я мотаю головой, постоянно бормочу:

– Нет, нет, нет.

Словно находка от этого растворится и исчезнет. Этот замок – не зона строгого режима, а мы – не заключенные. Я считаю мониторы. Их двенадцать. Целых двенадцать! Я узнаю главный холл и две душевые, а также коридоры, ведущие в подвал, столовую, бальный зал с камерой, нашу с Софией спальню и комнату мальчиков, сад и северное крыло замка. Три монитора выключены. Кроме того, есть еще звуковые колонки, если я правильно понимаю. С этими микрофонами можно прослушать любой разговор в замке, в любом месте. Каждый мог услышать, что я говорила об убийцах моей матери. Или то, что София говорила о кумпунофобии мне и Беккеру.

Мне кажется, что сейчас кто-то взял да и вывернул все мои внутренности наизнанку. Понимание, что вчера вечером кто-то сидел здесь и наблюдал, как Филипп подготавливает меня для кровавой фотосессии, – самое унизительное, что я когда-либо переживала.

Но потом я собираюсь с силами. Нужно использовать мониторы. Если остальные еще здесь, их ведь должно быть видно, разве нет? Я лихорадочно по очереди осматриваю экраны, но ничего.

Замок словно вымер.

Остаются еще выключенные мониторы. В каких комнатах стоят их камеры?

Я оборачиваюсь и осматриваю длинный стол напротив стены мониторов, где лежат записные книжки и шариковые ручки.

Значит, здесь все записывают и протоколируют, как в фильме «Жизнь других» [11].

Я собираю листки, и на глаза попадается кроваво-красный блестящий телефон Софии. Я вздрагиваю от триумфа, сразу же хватаю мобилку. Пожалуйста, пожалуйста, пусть здесь ловит связь!

Телефон выключен, или аккумулятор разрядился. Я включаю его, но надежды тают, наверняка потребуется ввести PIN-код. И, конечно, так и есть – сразу после включения мобильник требует ввести код, и, словно в насмешку, раздается звук коровьего колокольчика, оповещая о загрузке фоновой картинки. Я в бешенстве смотрю на коллаж из фотографий и не сразу понимаю, но потом меня тошнит и голова идет кругом, все разом.

Этого не может быть!

Это совершенно невозможно!

Взволнованно тыкаю на фотографию вверху справа, в надежде, что она увеличится. Но картинка остается размером с почтовую марку, как есть. Я подношу мобильник к глазам, чтобы удостовериться.

Дрожащими пальцами достаю медальон из кармана штанов, кладу рядом с телефоном. Одна и та же картинка. Единственная фотография отца, которая у меня есть.

Что она делает в телефоне Софии? Я бы не поверила своим глазам, но я внимательно осмотрела телефон, когда Филипп нашел его позавчера в подвале. Я закрываю медальон и снова прячу его. Какое-то движение на мониторе, который показывает душевую девочек, привлекает мое внимание. Даже там они установили видеокамеры. Николетта идет в туалет.