Питер Джеймс - Кровная месть

Из пластикового контейнера с надписью «Для салата» Томас извлек маленькую ампулу с кураре и вторую, побольше, с адреналином. Адреналин поможет зверьку оставаться в сознании, пока он будет оперировать. Из кладовки, где лежали лампочки, он взял рулон клейкой ленты.

После чего спустился в подвал.

Аманда не слышала, как у нее за спиной открылась дверь. Она сидела в темноте перед Майклом, прислушиваясь к его дыханию и пытаясь привести его в сознание.

– Майкл. Послушай меня, Майкл! Объясни мне, как открывается дверь. Или ты хочешь, чтобы я сделала тебе больно? Так я сделаю, Майкл, можешь не сомневаться. Я буду делать тебе больно до тех пор, пока ты не скажешь мне про дверь. Так что лучше признайся по-хорошему.

Майкл, с трудом соображая, произнес:

– Дверь. Какая… дверь?

– Как открыть дверь, чтобы выйти отсюда, а?

Томас наблюдал за ними через очки ночного видения. За доктором Майклом Теннентом и его телкой. За зверьком. Зеленая фигура, сгорбившаяся на зеленом полу. Она подвинулась вперед, и вдруг в камере полыхнуло ярким изумрудным светом.

Томас, потрясенный и ослепленный, закрыл глаза. У зверька фонарь! Откуда? Он снова открыл глаза, тверже встал на ноги. Зверек выключил фонарик. Снова все вокруг засветилось холодным зеленым светом.

Томас испытал облегчение.

Вероятно, фонарик принес доктор Майкл Теннент. Томас решил, что должен действовать немедленно, пока имеет преимущество неожиданности. Он проверил ладонь. Игла была на месте, ее надежно удерживала клейкая лента.

Он быстро и бесшумно шагнул вперед и оказался прямо за спиной у зверька.

Аманда почувствовала укол в шею. И в то же время прозвучал веселый голос:

– Начинаем готовиться к операции!

Гленн сидел на пассажирском сиденье и смотрел на дорогу впереди. Констебль Ник Гудвин вел машину, выжимая из нее все, что можно: полностью сосредоточившись на дороге, он на максимальной скорости несся по скоростному шоссе М23; стрелка спидометра перепрыгивала через отметку сто двадцать миль в час. Автомобили впереди безропотно уступали им дорогу, увидев в зеркалах заднего вида синий проблесковый маячок.

Ник Гудвин нравился Гленну. Он был тихим, серьезным парнем лет двадцати пяти, довольно красивым, с аккуратно причесанными темными волосами. Характер он имел покладистый и надежный. Гудвин был человеком сдержанным, он редко демонстрировал эмоции.

Ник протянул руку и нажал кнопку сирены, желая предупредить водителя машины, выписывавшей немыслимые зигзаги – вероятно, тот на ходу менял пленку в магнитоле. По мере приближения к съезду на шоссе М25 движение становилось все более напряженным. Еще бы, вечер пятницы, самый час пик. Волей-неволей пришлось сбросить скорость.

– Как твой мелкий, Гленн?

– Сэмми-то? Молодцом, скоро четыре исполнится. Славный такой мальчишка, люблю его до смерти.

– А второго ребенка завести не планируете?

– У Ари в прошлом году случился выкидыш. А так, вообще-то, планируем. В семье должно быть много детей. А как у тебя дела?

– Жена на сносях. Со дня на день ждем первенца.

– Здорово! Будешь присутствовать на родах?

– Собираюсь.

– Незабываемые впечатления, – сказал Гленн.

И тут в его рации послышался треск. Он услышал свой позывной и ответил. Звонил оператор Национальной полицейской компьютерной системы:

– Мы установили владельца дома сорок семь по Холланд-Парк-авеню. Это Глория Ламарк. – И оператор повторил имя по буквам.

Несколько секунд Гленн молчал, переваривая информацию.

«Глория Ламарк.

Выходит, доктор Теренс Гоуэл живет в доме Глории Ламарк? Или часто бывает там?

Неужели у некогда великой Глории Ламарк был любовник, подозрительный тип с фальшивыми документами? Знала ли актриса, что он не тот, за кого себя выдает?»

Потом Гленн вспомнил, что вчера вечером Саймон Роубак как-то странно отреагировал, услышав от него про Глорию Ламарк. Словно бы это навело Саймона на какую-то мысль. Интересно на какую?

Гленн попытался вспомнить их беседу. Роубак рассказывал, что сейчас расследует дело об исчезновении двух женщин. Имя одной из них Гленн знал: Тина Маккей – про нее постоянно твердили в новостях, Роубак считал, что между двумя пропавшими женщинами есть связь. Имела ли к ним какое-то отношение Глория Ламарк?

И с какого бока тут доктор Теренс Гоуэл?

Гленн перебирал в уме все известные ему факты. Сначала умерла Глория Ламарк. Потом, буквально через несколько дней, Кора Берстридж. Некто, выдающий себя за доктора Теренса Гоуэла и проживающий, по всей видимости, в доме Глории Ламарк, в субботу вечером был остановлен в Лондоне за опасную езду. Этот же человек приехал на похороны Коры Берстридж, но по каким-то причинам во время траурной церемонии так и не вышел из машины.