Виктор Качмарик - Убийство вне статистики

Пора спать. Да, нужно спрятать булаву. Ох, булава, булава. Наверное, она принесёт мне счастье и сладость, а не большие проблемы, а то в моей жизни всегда была только гадость. Так, нужно спрятать булаву, а то мои родные увидят её. Да, вот засуну её за шкаф, туда точно никто не сунет свою голову. Открываю комнату, выхожу. Сидит жена на кресле и ехидно смеётся:

– Зачем закрывался в комнате? Наверное, мастурбируешь?

– Да, как ты догадалась? – отвечаю я, чем вызываю громкое хихиканье жены.

Начинается Корсунская битва, 1648 год, я нахожусь в самом центре битвы на боевом коне. Смешались поляки и украинцы друг против друга в смертельной рубке. Кругом кровь, вопли, предсмертные стоны раненых обоих армий, которые сошлись в смертельной сечи.

Николай Потоцкий кричит:

– Рубите мятежников! Пусть наше оружие покарает украинцев, которые выступили против великой Польши! Они захотели какого-то государства, Украину. Покажите неблагодарным холопам, под кем они должны быть и кого уважать! Они не считают себя поляками и не принимают нашу религию и наш язык. Поднимите этих украинцев-схизматов на свои мечи и пики! Их предводителя Богдана Хмельницкого берите живьём, ему мы в Варшаве отрубим голову, потом четвертуем, а все отсечённые части развесим в разных местах – как мы, поляки, это уже раньше сделали с руководителем восстания украинцев против Польши, Северином Наливайко. Мы уже подавили тысячи таких восстаний украинцев против Польши. Вперёд! В бой за великую Польшу от Балтийского до Чёрного моря!

«Польша до Чёрного моря – это за счёт Украины», – подумал я.

Я прошу, чтобы мне дали меч, хочу рубить головы врага. Мне не дают никакого оружия. Кто-то ударил меня сзади по голове чем-то металлическим, в голове закружилось и задвоилось. Я упал с коня.

Вижу своё лицо, залитое кровью, а Николай Потоцкий держит свою булаву, обмазанную моей кровью и со злостью говорит:

– Сейчас я тебе отрублю голову!

– Но я же не курица, чтобы мне отрубить голову, я хочу жить.

– Ты думаешь, что курица тоже не хочет жить? Кто об этом спрашивает курицу? Кто тебя, червяка в моих руках, спрашивать будет! Сейчас твоя голова будет валяться на земле, и мы тебе положим твою голову в твои же руки, они будут корчиться и твоя отрубленная голова будет крутиться, как шар, в твоих же руках. Вот смеху-то будет, если взглянуть со стороны. Это для тебя будут ужасы, а мне комеди.

– Нет, нет, я хочу жить!

– Жить все хотят. Ты будешь валяться без головы очень долго, ибо тебя не похоронят, – закричал Потоцкий.

Да, как правило, в семнадцатом веке не хоронили после битвы тела неприятеля, и их безжизненные тела поедали падальщики – вороны и собаки. Этим трупы убиенных врагов лишали «загробной жизни», ибо поедание тела животными лишало возможности воскрешения убиенных, по представлению христиан, при возвращении на землю Иисуса Христа.

– Ясновельможный пан Потоцкий, а ты знаешь, что твой родной сын Стефан будет ранен в битве при Жёлтых Водах с украинцами, а вдруг его тело тоже будут рвать на части и поедать падальщики? А тебя самого украинцы возьмут в плен? – спрашиваю я.

Николай Потоцкий рубанул мечом по моей шее, и моя голова покатилась на землю. Резкая боль сменилась полным бесчувствием. Как-то странно видеть себя со стороны с отруб ленной головой. Тело моё лежит и корчится, из шеи хлещет струей кровь, руки и ноги делают нелогичные движения. Глаза широко раскрыты, рот хочет что-то сказать, губы смыкаются и размыкаются, но нет воздуха. Ведь человеческая речь звучит при выдохе воздуха. Воздух остался в лёгких, которые теперь не соединены с головой. Мою голову положили мне в руки. Мои руки хаотически крутят голову так, словно хозяйка выбирает в магазине головку капусты получше. Зачем такая смерть? Лучше умереть дома на своей кровати. Кто выбирает на войне вариант смерти? Смерть на поле битвы почётна, но она и самая ужасная.

Сон дальше продолжается. Вот идут похороны девятнадцатилетней девушки. Она по украинской традиции одета в белое венчальное платье и венчальную фату, так как умерла до замужества. Над гробом склонился отец. Вижу, что это Арсен.

– Вот в идишь – мне траур, а тебе досталась булава. Если бы не смерть моей девочки – не быть тебе богатым! – со скорбью говорит мне Арсен.

Я хочу посмотреть на лицо умершей, но её не видно из-за цветов, положенных возле головы. Но я… но я же не виноват в смерти Марты! Я, я… наоборот – должен узнать, кто приложил свои руки к её смерти, кто остановил её сердце. Я не сам хотел разбогатеть. Так вышло не по моей вине. На белом венчальном платье в районе живота, внизу видно алое пятно крови.