Маир Арлатов - Воскрешающая 5. В объятиях Хаоса. Книга вторая

Дождь к этому времени прекратился.

Принесли жертвенник, подбросили в костер хвороста. Потом Тормигон начал читать заклинание, от которого вокруг нас образовался густой зеленый туман. Обстановка приобрела таинственные, пугающие очертания. В тумане вскоре я могла разглядеть лишь светящиеся глаза присутствующих.

И вот слова заклинания закончились. Туман в тот же миг образовал вокруг ритуальной поляны густое кольцо, в центре которого полностью рассеялся. Тормигон снял с жертвенника белое покрывало. Под ним лежал обнаженный младенец – мальчик. Он крепко спал, сжав ручки в кулачок. Даже удивительно, как суета и резкие звуки не разбудили его. Я решила, что ребенка чем–то напоили успокаивающим.

Конечно, мне было не по себе, смотреть на это беспомощное человеческое дитя и не попытаться ему помочь. Разумеется, я могла решиться на какой– нибудь авантюрный поступок, но что бы изменилось?

– Ты можешь уйти, когда пожелаешь, – напомнил Тормигон, догадываясь о моих чувствах.

«Да, я знаю»

И я осталась стоять на месте.

Кольцо тумана расширяясь, уходило все дальше к лесу. Его фосфоресцирующее сияние пугало спящих в ветвях деревьев птиц и те, встав на крыло, образуя стаи, принялись носиться высоко над ритуальным собранием. Их крики напоминали щелчки и стоны синих китов, обитающих на Неосфирите, известных мне со времен учебной экскурсии по биологии. И волнительно делалось на душе от них, и жутко. И все больше становилась стая птиц над нашими головами. В черноте неба птиц не было видно, но хлопанье многочисленных пар крыльев заглушало даже треск костра.

Вскоре я заметила, как многие колдуны–зомби, начиная уже самостоятельно проговаривать слова заклинания, стали падать на землю и биться в страшных конвульсиях. Движения их тел походили на агонию умирающих. Слова заклинания постепенно переходили в истерический хохот, крик и нецензурную лексику. Смотреть на все это было неприятно.

– Они одержимы, – коротко пояснил Тормигон.

«Почему не все?»

– Сегодня их число во много превосходит прошлые ритуалы. Но у тех, кто спокойно смотрит на все это всего–навсего демоны посерьезнее будут.

«Как у тебя?» – коварно поинтересовалась я.

Предводитель зомби предпочел промолчать.

Ребенок проснулся и пока еще как бы нехотя начал покрикивать. Но постепенно плач усилился, и вот уже его крик не могли заглушить даже крики птиц. Плач перешел в истерику.

Хотелось заткнуть уши и убежать.

Внезапно в стороне послышались непонятные шумы и возмущенные возгласы. Колдунов–зомби расталкивала какая–то сила, прокладывая дорогу к жертвеннику.

– Пошли прочь, красноглазые уроды! – услышала я раздраженный женский голос. – Бессердечные скоты!

Тормигон терпеливо ожидал появления незваной гостьи.

Всюду начали слышаться грозный рок и скрежет зубов.

– Только посмей укусить, тварь безмозглая! Враз глазелки выцарапаю!

И вот, наконец, женщине удалось пробраться через рычащую толпу. Я узнала в ней нищенку, которая в молодости жестоко обращалась с детьми. И вдруг меня осенило. Я поняла, зачем она осмелилась, рискуя жизнью прийти сюда. Она собиралась спасти ребенка от гибели! Она пришла, сознавая, что вряд ли ей это удастся. Проклятье, приведшее ее к жалкому существованию без колдовской силы, теперь приступило к заключительной стадии своего предназначения – оно толкало ее на смерть!

Не обращая внимания на присутствующих, нищенка подошла к жертвеннику и, ласково улыбаясь, протянула к младенцу руки, пробормотав:

– Кажется… успела…

– Остановись! – властно выкрикнул Тормигон.

Женщина, вздрогнув, посмотрела в его сторону. Но затем она вновь склонилась над ребенком.

– Тише, тише, маленький… Никто тебя не обидит…

Она взяла его на руки и прижала к груди. Сладострастная истома отразилась на ее лице. И среди уродливых наростов, бородавок, морщин на короткое мгновение мелькнули черты прежнего лица, наполненные красотой и счастьем. Изменения были скоротечны, она даже не успела понять, что проклятие оставило ее. Когда ребенок успокоился и загугукал что–то по–своему, случилось неожиданное… Стая птиц ринулась к женщине и скрыла ее от нас под своими телами. Сотни птиц, объятых лютой ненавистью, с криком терзали несчастную женщину и младенца. Крики их внезапно разрезали ночь и резко оборвались.

Я была потрясена случившимся. Все произошло так быстро, что душа моя будто онемела от шока.

– Все кончено, – холодно произнес Тормигон.