Кен Фоллет: Третий близнец

Жара накрыла Балтимор удушливой волной. В зеленом пригороде воздух охлаждали специальные устройства, орошающие сотни лужаек, но местные жители предпочитали отсиживаться в домах с кондиционерами, включенными на полную мощность. Апатичные шлюхи, норовившие укрыться в тени деревьев на Северной авеню, потели в своих париках; юнцы, промышлявшие наркотой в переулках, доставали зелье из карманов мешковатых шорт. Стоял конец сентября, а осенью еще и не пахло.

Кое-где проржавевший белый «датсун» с разбитой фарой, заклеенной куском изоляционной ленты, медленно двигался по улицам северного рабочего пригорода, населенного преимущественно белыми. Кондиционера в машине не было, поэтому водитель опустил все стекла. Это был красивый молодой человек лет двадцати двух в отрезанных выше колен джинсах, чистой белой футболке и красной бейсболке, на которой белыми буквами было написано «Охрана». Сиденье уже давно стало липким от пота, но его это, похоже, ничуть не беспокоило. Настроение у него было прекрасное. Радиоприемник в машине был настроен на волну 92-Кью – «Двадцать самых крутых хитов подряд». Рядом лежала раскрытая папка. Время от времени он заглядывал в нее, стараясь запомнить перечень напечатанных на странице технических терминов. На следующий день ему предстояло сдавать экзамен. Учеба давалась ему легко, весь этот список он мог выучить за несколько минут.

На красный свет рядом с ним остановился «порше» с откидным верхом. Он широко улыбнулся сидевшей в нем блондинке.

– Славная у вас тачка!

Женщина молча отвернулась, но уголки ее губ дрогнули в улыбке. Огромные солнечные очки скрывали пол-лица, из чего он сделал вывод, что дама, очевидно, вдвое старше, чем показалось на первый взгляд: это относилось к большинству женщин, ездивших в «порше».

– Устроим гонки? – предложил он. – Кто первый до следующего светофора?

Она рассмеялась соблазнительным мелодичным смехом, положила узкую элегантную руку на переключатель скоростей и, едва загорелся зеленый, рванула вперед, как ракета.

Он пожал плечами:

– Я только учусь.

А вот и цель поездки – утопающий в тени деревьев кампус университета Джонс-Фоллз, куда более шикарного, чем тот, который посещал он. Когда он въезжал в ворота, мимо трусцой пробежали восемь или десять женщин в спортивной форме – облегающих шортах, кроссовках «Найк», мокрых от пота футболках и солнцезащитных козырьках. Команда по хоккею на траве на тренировке, догадался он, впереди капитан, и все, похоже, в прекрасной форме.

Группа свернула к кампусу, и тут вдруг он отчетливо представил себе нечто такое, от чего у него перехватило дыхание. Он едва мог вести машину. Он представил себе этих женщин в душевой. Вон та полненькая намыливает тело мылом, рыжеволосая вытирает полотенцем медно-рыжие волосы, чернокожая девушка по очереди поднимает длинные ноги и влезает в белые кружевные трусики. А капитанша расхаживает по раздевалке в чем мать родила, поигрывая мускулами, готовая в случае опасности защитить своих подопечных. И тут вдруг все они, вытаращив глаза, начинают метаться по раздевалке с пронзительными истерическими криками. Бегают взад-вперед, наталкиваются друг на друга. Пышечку сбивают с ног, и она лежит на полу и рыдает, а все остальные, то и дело наступая на нее, бестолково мечутся, пытаются спрятаться или просто убежать куда глаза глядят от грозящей им опасности.

Он остановился у обочины и сидел в машине, хватая ртом воздух и чувствуя, как бешено колотится сердце. Это была лучшая из его фантазий, однако в ней не хватало весьма существенной детали. Чего именно они испугались? Он напряг воображение и не сдержал восторженного восклицания, когда его осенило. Пожар! Да, именно! В раздевалке начался пожар, и они испугались пламени. Они мечутся и задыхаются в дыму, беспомощные, обезумевшие, полураздетые.

– О мой Бог!… – еле слышно прошептал он, вперившись взором в ветровое стекло «датсуна», точно именно в нем, как на экране телевизора, разворачивалась сейчас эта ужасающая сцена.

Спустя какое-то время он успокоился. Возбуждение было все еще сильным, но фантазии ему явно было мало – все равно что мечтать о пиве, когда тебя мучает жажда. Задрал футболку и вытер ею выступивший на лице пот. Он знал, что может выбросить из головы эту фантазию и ехать дальше, но ему жалко было с ней расставаться, слишком уж она получилась замечательная. И страшно опасная – его запросто могли бы упечь за решетку, если б поймали, – но ощущение опасности никогда его прежде не останавливало. Он пытался побороть искушение, даже плечами передернул – не помогло.