Екатерина Широкова - Весенняя жатва

Она была на дереве – маленькая женщина со спутанными длинными волосами, превратившимися в огромный колтун, зависла на ветке метрах в пяти от асфальта и не сводила глаз с собаки, грозно рычащей внизу. Щеки и лоб чумазой беглянки были покрыты коростой, отросшие ногти превратились в когти, а недвусмысленный оскал предупреждал об опасности и чужеродности самой природы этого нового существа.

Андрей Горчаков плавно приподнялся, откашлялся и позвал её:

– Вы можете спуститься сам? Собака не тронет, не бойтесь, с этим мы разберёмся. Как вас зовут?

Женщина дёрнула шеей, как голубь, торопливо выискивающий рассыпанные хлебные крошки, и двумя круглыми зрачками уставилась на участкового, так и не убрав клыки. Встретившись с ней взглядом, Горчаков уже не сомневался – плохи наши дела. Собака медленно отступила и снова ткнулась носом в его бедро, демонстрируя готовность защищать, если потребуется.

– Сейчас я позвоню спасателям, а вы постарайтесь пока не свалиться с дерева, хорошо? Всё-таки высоковато, – Горчаков вдруг понял, что нипочём бы не забрался так высоко – там просто не было подходящих веток.

Из углового дома вышел седой гражданин в дурацкой шляпе и картинно замер, остановив свой взор на верхушке дерева. Горчаков припомнил – это инженер Трубников, месяц назад потерявший взрослую дочь и до сих пор ежедневно звонивший в участок, чтобы узнать, если ли новости. Новостей не было.

– Боже, Ниночка, что ты там делаешь? – Трубников поперхнулся. – Сейчас же спускайся сюда.

Ниночка очень громко зарычала и переместилась подальше от ствола, раскачивая ветвь.

– Ниночка, что с тобой? Иди ко мне, доченька. Я так рад, что ты вернулась, – Трубников встал прямо под ней, задрал голову и увещевал вполголоса, словно не замечая, как та беспокойно ёрзает, цепляясь за дерево замотанными в лохмотья руками и всё больше увеличивая риск сорваться.

Собака уже не рычала и тесно прижималась горячим мохнатым боком к ноге Горчакова, и даже сквозь ткань он отметил, что животное напряжено, как предельно сжатая пружина.

Ниночка наклонилась, чуть ли не касаясь подбородком живота, и одни махом спикировала на землю, ловко встав на четвереньки. Трубников моргнул, выронил тяжёлый портфель и вяло пробормотал:

– Ниночка… Нина. Я же твой папа. Я так ждал тебя. Ты меня узнаёшь?

Ниночка хрустнула суставами и принялась распрямляться, откидывая назад позвоночник и вытягивая ноги столь неестественным образом, что Трубников пересилил ужас и аккуратно придержал её под локоть, готовясь в случае чего отдёрнуть руку. Ниночка зашипела, но осталась на месте, а Горчаков с собакой стали свидетелями того, как осмелевший инженер повел вновь обретённую дочь к дому, по пути выговаривая про грязь под ногтями и прочие бессмысленные мелочи.

– Видала? Вот жуть, – Горчаков заглянул в преданные глаза дворняги и цокнул языком. —Ну и что мне с тобой делать? – хвост закрутился с удвоенной силой. – Ладно, пошли, хотя Ритка взбесится, наверное.

На этот магазин жаловались уже не в первый раз, так что Горчаков не удивился, издалека распознав базарную ругань. Товар у них предлагался отменный, даже чересчур, но каждый зашедший моментально начинал подозревать подвох, рассматривая не по сезону свежие и сочные ягоды или даже банальную картошку или капусту такой неземной красоты, что впору её в музей. Народ у нас недоверчивый и, глядя на ценник, сразу же принимался искать, в чём именно его хотят надуть и как такое вообще может быть.

Скандалы обычно ничем не заканчивались, потому что купленные на пробу продукты не превращались в паршивую тыкву ни через час, ни даже через неделю, но недовольство зрело. Владельцы таких вот лавок особо не афишировали, что у них за прилавком или на складе обязательно есть свой травник, но москвичи прекрасно знали, откуда берутся дешёвые деликатесы. Ребятишки посмелее бегали подсмотреть, как «наколдовывают» еду, хотя чаще всего родители строго запрещали совать нос к «этим», травники же добродушно прогоняли любопытную детвору.

Но всё-таки каждый день находился очередной покупатель, недовольный масштабом халявы. Открыто нападать на самих травников не решались – уже бывали случаи, когда, судя по настойчиво курсирующим слухам, ускоренный рост любых растений способствовал молниеносному обездвиживанию обидчика кореньями да ветвями, и до прямых стычек не доходило, ограничиваясь пустопорожними склоками. Пока.

Горчаков покосился на дворнягу, смирно замершую у крыльца, и вошёл внутрь.