Эва Гарсиа Саэнс де Уртури - Водные ритуалы

Я заметил, что, рассказывая мне эту историю, она машинально прикоснулась к серебряному эгускилору [4] Эгускилор, или колючник бесстебельный ( лат . Cardo Silvestre) – цветок, по форме напоминающий подсолнух. В регионе басков засушенные эгускилоры вешают на двери домов как талисман от злых духов. Подробнее см. роман «Жало Белого города». , который носила на кожаном шнурке. Он все еще был при ней – память об Энеко, ее Эгускилоре.

Эсти тоже еще не оправилась после недавних событий.

В этот момент нас прервал Куэста. Судебный секретарь столкнулся с нами в туннеле, пытаясь где-нибудь укрыться от дождя. Двое других техников, эксперт и инспектор Мугуруса, поспешно засовывали тело Аннабель в черный мешок. Куэста достал бумажник в полиэтиленовом пакете и протянул нам.

– Думаю, вы должны это увидеть, – сказал он. По его белому пластиковому комбинезону стекала вода.

– Что именно? – спросила Эстибалис, думая о том, что еще предстояло спасти от дождя.

Но тут пошел град, и несколько ледышек размером с орех яростно обрушились на наши головы.

– Котел! И куртка! – крикнул инспектор Мугуруса. – Помогите нам!

Мы все трое выбежали наружу, не успев продолжить разговор.

– Они справятся с телом? – спросила Эстибалис у судмедэксперта.

– Да, давайте спрячемся в туннеле, хотя не знаю, будем ли мы там в безопасности. Если после града хлынет ливень, мы застрянем, как в мышеловке, нас всех попросту смоет. Несите котел и куртку.

На руках у нас все еще были перчатки, поэтому я поднял куртку с земли, которая еще не промокла полностью, а Куэста и Эстибалис бросились за котлом.

Тут я заметил, что судмедэксперт и Мугуруса не справятся с тяжестью тела, сунул куртку под мышку и побежал к ним, чтобы отнести мешок с Аннабель в укрытие.

Моя напарница и Андони тоже сообразили, что втроем нам не справиться, поэтому оставили котел на земле, и мы впятером спустились по каменному склону, побелевшему от яростно молотящего града.

– Мы не успеем добраться ни до машин, ни до укрытия, – крикнул инспектор Мугуруса, задыхаясь. – Нас подхватит поток и унесет. Надо укрыться в часовне.

– Она заперта! – крикнул судебный секретарь, как будто это и так не было очевидно.

– Что ж, придется взломать замок – не вижу других вариантов, – откликнулась судмедэксперт.

Мы растерянно смотрели друг на друга. У нас было слишком мало времени. Поскольку ничего похожего на таран под рукой не оказалось, Эстибалис, Куэста и я по очереди молотили ногами деревянную дверь. У меня мелькнула мысль, что осквернять таким образом часовню, защищенную образом Сантьяго, – настоящее кощунство; тем не менее я испытал большое облегчение, увидев, что дверь поддается. Наконец она открылась, и трое техников, судмедэксперт, судебный секретарь, инспектор Мугуруса, Эсти и я поднялись по двум входным ступеням, держа на руках тело Аннабель.

Куртку покойной я протянул инспектору, чтобы она, по крайней мере, не испачкалась на полу часовни – небольшого помещения с едва различимым алтарем, изображением святого, защищенным черными железными прутьями, и зарешеченным окном.

Снаружи грохотал град, страдающий аритмией: иногда грохот сливался в сплошной гул, иногда стихал. Снаружи остались чемоданчики техников и Кабарсенский котел. К счастью, фототехнику успели спасти.

Но вскоре Куэста, воспользовавшись кратковременным затишьем, выбрался из часовни.

– Куда это вы? – удивился Мугуруса.

– Сбегаю за котлом. Мы не можем оставить такую ценную вещь там, наверху! – крикнул он.

И прежде чем кто-либо успел возразить, к нему присоединилась Эстибалис.

– Пойду с ним! – сказала она и, как ласка, юркнула мимо меня, готовая присоединиться к самоубийственной экспедиции Андони.

Я хотел было крикнуть, чтобы она осталась в часовне, со мной, с нами, – и не в силах произнести ни звука, побежал за ней. Но инспектор и судмедэксперт преградили мне путь, не выпуская в ревущий белый ад.

– Вдвоем они справятся, Айяла, – решительно остановил меня Мугуруса. – Мы не можем подвергать себя опасности.

– Если помните какие-нибудь молитвы, молитесь. Вон алтарь, – прошептала мне доктор Гевара.

Я беспомощно стоял в дверном проеме, ожидая Эстибалис. К шуму града, бьющегося о скалы туннеля, добавился треск молний.

А вскоре пошла и первая лавина.

И тут я действительно испугался.

Впервые испугался.

Я и раньше бывал во время грозы в горах, но наш туннель больше не был убежищем – мирная дорога, по которой прошло столько паломников, превратилась в смертельную ловушку, на которую белой стеной обрушился град.