Виктория Калинина - Дело об исчезающих людях

Вставший со своего стула Булат с явно уставшим видом взъерошил тёмно-коричневые волосы и взглянул на меня, пока я шла мимо его стола. И проскочить к выходу мне всё-таки не дали – чужие пальцы тут же сомкнулись на запястье.

– Постой, – Булат улыбнулся, и его взгляд напомнил мне время, когда мы дружили в детстве, – Есь, оставишь мне свой номер? Может, пересечёмся сегодня или завтра и поболтаем.

Я невольно покосилась на всё ещё стоящего у доски Тимура, который в ответ на мой взгляд скрестил руки на груди, будто не видел ничего удивительного в том, что угадал.

– Хорошо, – ситуация уже отчётливо начинала снова напрягать, и я поторопилась написать телефонный номер на протянутой Булатом бумажке. Парень всё ещё улыбался, когда я быстренько кивнула ему в знак прощания и вылетела в коридор. Пожалуй, стоит взять свои слова назад – если эти люди ловят маньяков, то группе преступников можно только посочувствовать. По крайней мере, Тимур бы им точно мозги бантиком завязал.

Ветер шелестел листвой и создаваемый ею звук действовал так успокаивающе, что я уселась под деревом в парке и вытянула ноги. Детей в этой части зелёного мира не было. Только вдалеке гуляла молодая девушка с коляской, да две бабушки, сидевшие на скамейке по другую сторону дороги, обсуждали что-то, что вовсе нельзя было разобрать из-за расстояния.

Лика уселась рядом со мной и, скинув с плеча сумку, с воодушевлённым видом принялась в ней рыться.

– Как прошёл разговор с тем Тимуром? – поинтересовалась она, не поднимая головы, – И вообще откуда ты знаешь Кристину?

Перебирая в пальцах высокие травинки, я в общих чертах пересказала разговор с психологом и историю Сакуры из своего детства.

– Вот оно что, – Лика отвлеклась от своей сумки и взглянула на меня с заметным сочувствием, – Мне очень жаль. Вообще это кошмар всех журналистов, которые пишут по таким делам – увидеть в материале для статьи своих друзей или близких.

– В голове до сих пор не укладывается, что пропал тот человек, с которым мы в детстве так веселились, – я медленно закручивала на пальце травинку.

– Понимаю, – подруга потрепала меня по плечу, – Но у нас ведь есть шанс её найти. Никто пока ещё не нашёл ни одного тела, а значит, возможность есть.

– Думаешь? – я задумчиво посмотрела на неё, осмысливая прозвучавшее. А ведь Лика права, и мой сон – это всего лишь сон. Кристина может быть сейчас в плену у группы преступников. Надо только найти её.

– Я уверена, – девушка кивнула и, вытащив из сумки толстую папку, придвинулась ко мне, чтобы разложить документы из неё на наших коленях, – Давай смотреть, что у нас есть. Я всё-таки долго мучила этого Булата. Кстати, а откуда ты его-то знаешь? У меня уже начинает появляться ощущение, что ты знакома со всеми в этом деле.

– Тебе кажется, – я усмехнулась и качнула головой, – Помнишь, я рассказывала тебе, что мой отец владеет одним магазином антиквариата? Так вот я мелкой часто бывала на его рабочем месте, да и после развода родителей некоторое время продолжала пытаться туда таскаться. А семья Булата всегда работала с предметами искусства из дерева и сотрудничала с магазином моего отца. У них до сих пор вроде как своя крупная фирма, а сам Булат с детства загорелся идеей стать искусствоведом. А сейчас работает оценщиком предметов искусства. Мы дружили в детстве и вдвоём изучали то магазин моего отца, то магазин его родителей.

– А прозвища? – на лице Лики уже расцвела весёлая улыбка. Она даже остановилась в раскладывании своих заметок.

– Отец всегда больше хотел сына, чем дочь. Собственно, во втором браке у него как раз и родился сын, – я пожала плечами, – Ну, а меня он с детства пытался приобщить к своему увлечению – охоте. На практике на животных я так и не смогла охотиться, но детские конкурсы стрельбы выигрывала. Правда, потом сообразила, что после рождения у него сына я могу хоть натренировать себя до мировых соревнований, а ему всё равно до лампочки будет. А вот прозвище Булата как раз со времени знакомства – я его при первой встрече в шкафу нашла, когда он хотел меня напугать и спрятался в антикварной мебели.

Подруга так рассмеялась, что даже бабушки вдалеке покосились на нас неодобрительно, хотя толком ничего не могли услышать.

– Почему я не знала этого раньше? – усмехнулась Лика, вытирая выступившие от смеха слезы, – А сейчас такой серьёзный парень. Вы сколько лет не виделись?

– Да вот примерно с того момента, как я бросила к отцу мотаться, – протянула я, уставившись на дерево рядом с нами расфокусированным взглядом, – То есть, примерно лет восемь. Только слышала о том, что он продолжает работать в бизнесе своих родителей. Вообще так странно было увидеть его здесь. Да и вообще весь коллектив этих психологов настолько разношёрстный. Взять хотя бы того парня лет двадцати. Вообще не представляю, в каком качестве он там работает.