Яков Калинин - Первый шедевр

Не картина, тупица, – это улика в деле о непреднамеренном убийстве. Ее изымут и отправят в хранилище вещдоков, а потом – на экспертизу. Ее будут скаблить, чтобы взять образец крови, а потом уничтожат. А тебя отправят гнить за решетку, где сможешь рисовать только говном по стенам.

Этот голос в голове. Стал более осязаемым, грубым. Кажется, он обрел источник. Он звучит за твоей спиной, Грегори.

Он медленно обернулся. Труп сидел на тощей заднице и пялился на него, в тупой усмешке разину рот. Бледный. Мертвый. Труп. Такие не разговаривают. Но его открытый рот шевельнулся, из него раздался тот самый голос:

– Че ты пялишься, урод?

Грегори обуял животный ужас. БЕГИ! Он взлетел вверх по лестнице, споткнулся о ступеньку и приложился о твердую грань лбом. В глазах потемнело, но тело инстинктивно на четырех конечностях продолжило карабкаться наверх. Он выполз из подвала и захлопнул дверь. Попытался встать, но ноги подкосились – лицо упало на пол. Грегори потерял сознание.

Темнота. Тишина. Я умер?

Нет, Грегори. Тебе всего 11 лет и ты возвращаешься домой из школы. Звонишь, но никто не открывает. И ты садишься на крыльцо и ждешь. Сколько ты ждал? Минут пять? Семь? Соседка миссис Нуарс открывает дверь. Она собралась в аптеку, за инсулином, ты здороваешься и желаешь хорошего дня. Как воспитанный хороший мальчик. Поднимаешься наверх, на третий этаж, в вашу маленькую квартирку. И видишь, что дверь слегка приоткрыта… Мама должна быть дома в это время. Может, она вышла в магазин? Ты легонько толкаешь дверь и входишь… Трииинь-Трииинь-Трииинь…

Чертов телефон опять зазвонил, разрывая своим звуком сознание Грегори. Он все так же лежал на полу, который уже нагрелся от тепла его тела. Правый глаз слипся и саднил. Похоже, что он рассек об ступеньку лоб над правой бровью, и теперь лежал в небольшой лужице уже собственной крови. Он уперся ладонями в паркет и встал на четвереньки, но голова будто прилипла к полу. Надо доползти до гостиной. Вызвать скорую.

Подгоняемый требовательной трелью, он кое-как дополз до телефона и схватил холодный пластик трубки. Из динамика послышался голос Лив:

– Алло! Грегори! Это ты? Ответь, пожалуйста, – ее голос звучал взволнованно и даже тревожно.

– Оливия… боже… сколько времени, – едва выговорил Грег.

– Я звоню уже два часа! Грегори! Я думала, с тобой что-то случилось!

– Лив, я…

– Звонили полицейские. Они говорят, что соседи слышали выстрел в папином доме! Они звонили отцу, но он в Цюрихе, потом позвонили Британи, а потом мне. Боже, Грегори! Я себе места не нахожу! Ты в порядке?

– Я… – Грегори едва мог говорить, да и не находил нужных слов. – Лив, я…

– Грегори, ты ранен? Я вызову скорую! И приеду, – голос Оливии был нестерпимо громкий.

– Лив, я в порядке, – выдавил Грег.

– По твоему голосу так и не скажешь…

– Я… кажется, я перебрал виски. И отключился в душевой…

– Твою мать! Грегори! Я сейчас приеду!

– Лив, постой, – прямо сейчас он был уверен, что ей не стоит приезжать.

Расскажи ей, что укокошил фаната «Миллуолла» в подвале дома ее долбанутого папаши. Давай! Это как оторвать скотч! Скажи: «Твой парень – теперь убийца». Прими это как факт. Один хер она тебя не будет ждать из тюрячки. Кому сдался отшпиленный в жопу нищий карикатурист без гроша в кармане? Лучшее доказательство того, что старина сэр, драть его в рот, Николас был как никогда прав! Так что давай – руби правду-матку!

– Грег? Ты тут, – голос Оливии задрожал, кажется, она вот-вот расплачется.

– Лив, родная, я в порядке. Просто я сильно пьян… и тут кое-какой… беспорядок, – язык в сухом рту едва ворочался, а находить сколь-нибудь убедительные слова было еще сложнее.

– Боже. Грег, – слезливые интонации мигом испарились, – ты разгромил папин дом?!

– Нет, Лив! Черт… нет, не в этом дело. Просто я опрокинул краску… и теперь весь пол… в краске…

– Твою ж мать! Грегори! Там паркет из ясеня…

– Я знаю, Лив, я все уберу, у меня есть растворители…

– Никаких растворителей, Грегори! Боже мой! Тебя и на день нельзя оставить одного!

– Оливия, – Грег прочистил горло, чтобы голос звучал убедительнее, – это моя ошибка, я ее исправлю .

– Не вздумай ничего трогать, пока я не приеду!

Ты облажался, урод. Утром она приедет и застанет тебя в обнимку с трупом. И с твоей мазней, которую ты в бреду принял за шедевр. Ха-ха-ха! Ты такой мудак! ТЕБЕ лучше бы было сдохнуть в этом вонючем подвале!